На телефонный звонок жительница Павлограда Днепропетровской области Светлана Аникина, мать бойца 93-й бригады, пропавшего без вести в августе под Иловайском, отвечает коротко.

«Извините, убегаю, — взволнованно говорит Аникина. — Только что в соцсети какая-то девочка выставила фотографию, на которой изображён мой сын. Говорит, что этот парень — солдат, потерял память [чаще всего в таких случаях из-за контузии]. Помнит только, что зовут его Максим, а маму — Света. Что он где-то по Павлограду ходит. Бегу его искать».

До этого мать уже успела справиться о судьбе сына в уголовном розыске города, распечатать листовки с новыми фото Максима и распространить их по всему Павлограду и окрестностям.

В подобной суматохе и метаниях проходят сегодня дни многих украинцев, которые пытаются добиться от государства и переговорщиков освобождения или хотя бы информации о судьбе близких, попавших в подвалы непризнанных Донецкой и Луганской республик.

На сегодняшний день, по официальным данным, в плену остаются более 600 человек, около 500 — в списках без вести пропавших, а освобождены 822 человека. Однако точного числа пленных не может назвать ни одна сторона конфликта, так как в застенки противника ежедневно попадают новые люди. С момента, когда близкие получают первое известие, что их родственник в плену, до момента его освобождения проходит минимум два-три месяца.

Хотя обмен узниками проходит каждую неделю, процесс его подготовки и утверждение списков — дело рутинное. Поэтому Аникина и другие берутся за поиски самостоятельно, обрывая все возможные телефоны. Стремясь ускорить процесс, доведённые до отчаяния, они становятся жертвами мошенников, которые предлагают за немалое вознаграждение вернуть родного человека домой чуть ли не на следующий день.

Часто преступники представляются переговорщиками от Офицерского корпуса — крупнейшей общественной организации, занимающейся освобождением пленных, — а также воинами АТО. Они обещают вернуть домой даже тех, кто числится в списках без вести пропавших, продавая родственникам ложную надежду.

Проданный шанс

Елена Солодовникова, жена недавно возвращённого из плена Егора Воробьёва, корреспондента телеканала Еспресо TV, уже может давать мастер-класс по самостоятельному поиску и освобождению пленных. Вернуть мужа ей помог твёрдый характер и связи. Долгое время исчезнувшего под Иловайском репортёра не вносили даже в списки пропавших без вести.

«Его несколько раз перебрасывали по разным группировкам, практически месяц содержали в одиночной камере, — рассказывает Солодовникова. — Это был просто сарай, где стоял старый газовый баллон, который мог взорваться в любой момент. Из удобств была только фуфайка и стекловата, на которой он спал. Света в его камере тоже не было».

В первой группировке, куда попал Воробьёв, каждый день сильно били — для профилактики. Потом, якобы по команде бывшего народного депутата Олега Царёва, Воробьёва перевезли в другое место, где его не трогали и кормили несколько раз в день.

Определить место пребывания пленного в зоне АТО сложно, убедилась Солодовникова. Иногда им позволяют сделать один телефонный звонок родным и сообщить о своём местоположении. Но чаще всего похитители звонят сами, лишь констатируя сам факт того, что родственник в плену.

Если же известий нет, первое, что нужно сделать, — обратиться с заявлением в милицию, СБУ и к переговорщикам, чтобы человека внесли в списки пропавших без вести.

«Первым делом в милиции просят сдать тест ДНК на предмет совпадений, — рассказывает Солодовникова и добавляет от себя: — Им, видите ли, среди трупов легче искать, чем среди живых. А потом просто говорят: «Ждите звонка».

Освободить мужа ей, журналистке канала 112, удалось только благодаря усилиям коллег и выходу на Игоря Безлера, командующего горловским гарнизоном ДНР, который через доверенное лицо посодействовал обмену.

СБУ Юрий Тандит проявился в последние два дня. Уже непосредственно после того, как в ДНР сказали, что решили отдать Егора, — вспоминает Солодвоникова. — Он нам помог осуществить сам процесс обмена и привёз Егора в Киев».

Менее известным украинцам проделать такой гамбит самостоятельно вряд ли удастся. Ведь посодействовать освобождению супруга журналистке в своё время пообещал сам Президент Пётр Порошенко.

Тамара Сухомлин, жена военнослужащего 93-й механизированной бригады Дмитрия Сухомлина, уже три месяца разыскивает мужа в надежде, что он жив. Воин пропал 28 августа в районе села Новокатериновка, и последним его видел однополчанин.

«Он был ранен в ногу. Товарищ его перевязал, сделал ему укол и дальше побежал. А с 29 августа телефон моего мужа вне зоны доступа», — рассказывает Сухомлин.

Кроме жены в родном Кривом Роге пропавшего без вести отца ждут трое детей. Второй месяц они ожидают результатов теста ДНК.

«Сегодня сказали, что есть вроде совпадение, но они не уверенны. Нужно вести на повторную сдачу теста ещё и маму мужа», — рассказывает Сухомлин.

В глубине души она надеется, что в лаборатории ошиблись и муж всё же жив, хотя и находится в плену или в больнице с потерей памяти после контузии. Чувства супруги к тому же разбередили постоянные звонки — как она предполагает, от мошенников.

«Всё началось после того, как я дала интервью по телевизору. Уже через час мне начали слать sms примерно такого содержания: «Дима в плену! Будете забирать?». И целую ночь у нас была переписка, — вспоминает Сухомлин. — А наутро мне позвонили и потребовали перечислить на карточку баснословную сумму денег. Надо было квартиру продавать».

Таких средств у семьи не оказалось, и тогда некий Владимир, представившийся бойцом ДНР, рекомендовал Сухомлин немедленно перечислить на нужный счёт всё что есть, иначе последнее, что она услышит от мужа, — это предсмертные крики, когда он его «расстреляет и в коробочке пришлёт».

Сразу после разговора испуганная Сухомлин выбежала к банкомату и перевела на указанный счёт все, что у неё было при себе, — 2 тыс. грн. А Владимир исчез. После этого случая с продолжающими досаждать мошенниками у неё разговор короткий: денег нет.

По словам жительницы Кривого Рога, родственники других бойцов этого же батальона, с которыми она общалась, отдавали проходимцам гораздо большие суммы.

«Что больше всего злит — что эти сволочи часто представляются переговорщиками из Офицерского корпуса. И якобы за то чтобы внести имя пленного в список на ближайший обмен, требуют с родственников деньги», — рассказывает Сергей Иванча, заместитель главы этой организации.

За последние два месяца мошенники такого рода активизировались, констатирует Иванча и настоятельно рекомендует соотечественникам ни с кем не вести никаких переговоров по телефону, а лично обращаться в общественные организации, занимающиеся обменом.

Бывает и так, что аферисты требуют перевода денег от имени властей ДНР. Однако Иванча утверждает, что официальные представители сепаратистов за свободу пленных никогда не требуют выкуп.

«У нас с ними налажена чёткая процедура обмена», — подчёркивает замглавы Офицерского корпуса.

Эдуард Басурин, замполит спецподразделения ДНР Кальмиус, в телефонном разговоре с Корреспондентом это подтверждает. Но не отрицает, что на территории самопровозглашённой республики немало охотников подзаработать на несчастьях войны.

«Ко мне обращались родственники уже после обмана. Они говорили: «Мы заплатили деньги, а сына, мужа не вернули. Помогите!» — говорит Басурин. — Они втихую заключают сделки с кем попало, потому что думают, что таким способом мы сможем освободить вне очереди».

Басурин также признаёт, что в «республиках» до конца не налажен процесс учёта пленных. Мол, командование распорядилось, чтобы их свезли и сосредоточили в Донецке, однако отдельные боевики, захватывая людей, не считают нужным вообще сообщать об этом начальству.

А местоположение пленного — это первое, что нужно о нём знать, подчёркивает Солодовникова.

«Если есть чёткое место, то переговоры с теми, кто пленил вашего родственника, вести гораздо легче», — рассказывает журналистка.

Ведь в рядах боевиков сегодня царит анархия, объясняет она. Есть много группировок, и у каждой свой командир, причём у них постоянно всё меняется.

«Звонить всегда нужно только самому главному, такому как Безлер например. Но и он уже отстранён, а значит, контакт с ним не поможет обмену», — рассказывает о нестабильной обстановке на территории сепаратистов Солодовникова.

Донбасские пленники

Подготовка к обмену всегда занимает гораздо больше времени, чем сам процесс, рассказывают его организаторы. По словам Иванчи, важен конструктивный диалог с людьми, принимающими решения по пленным в ДНР и ЛНР. Хотя кухню этого процесса переговорщик не раскрывает.

«Списки есть как с нашей, так и с той стороны. Мы формируем свои, украинская сторона скидывает свои, — проливает свет на некоторые детали Басурин. — Далее специальная комиссия это дело рассматривает. Если обе стороны утвердили списки и пришли к компромиссу, то обмен состоится. Правда, с нашей стороны есть много условий».

Реальные трудности возникают с освобождением бойцов добровольческих батальонов: сепаратисты считают, что они сделали осознанный выбор воевать против жителей Донбасса. Офицеров отпускают тоже не в первую очередь — они носители ценной информации, и поэтому их «прессуют» до последнего. Людей в офицерских погонах меняют только на таких же, как они.

Практически невозможно вызволить сапёра.

«Когда [украинские войска] отходили, карту разминирований нам не предоставили, — объясняет Басурин. — А на минах ведь не только бойцы подрываются, но и мирные [жители]. Так что заставляем за собой убрать [разминировать территорию] и после отпускаем на все четыре стороны».

Судьба пленных снайперов ещё более незавидна.

«Это наёмники, которые убивают за деньги. Во всех войнах к этим категориям было особое отношение — слишком много жизней забирают», — отвечает намёками Басурин.

На особом положении в плену и добровольцы батальона Донбасс. Сотня бойцов сейчас заняты на работах по восстановлению, как выражается Басурин, «народного хозяйства республики» и пока освобождению не подлежат.

«Содержим их в нормальных условиях. Никаких концлагерей, закрытые отапливаемые помещения. Чтобы во время работ на улице они не замёрзли, выдали недавно зимний комплект формы», — делился замполит Кальмиуса.

Однако он уточняет, что не может поручиться за условия содержания в других группировках.

Старшему сержанту Донбасса Николаю Никитину посчастливилось вырваться из плена ещё в октябре благодаря Офицерскому корпусу. Его и других воинов держали в душном бомбоубежище без канализации и редко выводили на улицу.

«Могли попросту забыть покормить или вывести в туалет», — вспоминает Никитин.

Из-за долгого пребывания в подземном помещении солдаты утратили ощущение времени. На допросах, которые вели офицеры с московским акцентом, рассказывает Никитин, добровольцам на голову надевали пакеты, после чего долго били по шее, суставам и рёбрам.

Сегодня боец Донбасса дома, в Кировоградской области, проходит курс реабилитации, лечит слух и пытается в кругу семьи войти в русло мирной жизни.

«Чтобы меня освободить, постарались многие. Жена обрывала телефоны с 8 сентября. Знакомые парни из Запорожской самообороны задействовали свои связи в ДНР», — рассказывает Никитин.

Проходит курс восстановления в Центральном военном госпитале в Киеве и 34-летний Александр Куцарский, старший сержант 80-й аэромобильной бригады ВСУ, более 40 дней проведший в плену на территории ЛНР.

«При наступлении сепаратистов попали в окружение. 31 августа во время боя за луганский аэропорт нас схватили», — вспоминает солдат.

По словам Куцарского, условия его пребывания в застенках сепаратистов были терпимыми: на работы никто не водил, кормили раз в день баландой и не били.

К служащим регулярной армии у противника наиболее мягкое отношение, объясняют специалисты. Считается, что они пошли воевать не по доброй воле. Они же первыми попадают в списки на обмен пленными.

Списки эти пополняют не только военные, но и гражданские лица, чья участь примерно сходна с положением рядовых ВСУ.

«Они очень часто попадают по неосторожности или по глупости, — рассказывает Иванча. — Как-то одни гражданские, проезжая через блокпост «ополченцев», громко и чётко продекламировали: «Слава Украине!». Ну, дальше сами понимаете, куда их повезли».

Однако солдатам регулярной армии, имеющим возможность освободиться, возвращаться в зону АТО сепаратисты не рекомендуют. Дескать, второго такого шанса у них не будет.

«Это пугает, ведь дома маленький сын и семья, — рассуждает Куцарский. Несмотря на пережитые ужасы, он не прочь снова отправиться в зону АТО и стоит перед дилеммой: — А там пацаны, с которыми многое прошли и перетерпели, и им хочется помочь».

Тем, кто может избежать пленения, Солодовникова рекомендует не совершать необдуманных поступков, помня, каких усилий стоит на мирных территориях вытащить человека из рук врага.

«Сотрудничество с госслужбами не приносило никаких результатов, — резюмирует журналистка. — А переговорщики успеть спасти всех не могут». 

Вероника Мелкозёрова, Корреспондент