Лучше не знать

При этом депутатский корпус не захотел поддержать обращение своего коллеги Юрия Клименко к прокурору Сумской области о проверке ОКП «Аэропорт Сумы»:

- Я обращаюсь к прокурору Сумской области по поводу проведения проверки по вопросу аэропорта. Прошу депутатов поддержать. У меня есть распечатка с сайта «Данкор онлайн» от 25 августа 2016 года «Терминал сумского аэропорта превратили в гараж директора и его зама». Я просил лично об отчете директора аэропорта о сложившейся ситуации. Прошу депутатов внимательно пересмотреть публикацию, каким образом используется грузовой терминал, построенный за деньги громады. А именно: «По сведениям работников предприятия в одной части терминала стоит «Ниссан Патрол» директора ОКП «Аэропорт Сумы» Константина Ефименко. В другой – «Дэу Нексия», на которой ездит первый заместитель директора Николай Саенков». В комментариях в Интернете написано под ником Halk: «Ефименка погоняло в аэропорту - металлист, там где есть металл и деревья их тут же нету, режет все, внаглую по хамски, после него выжженная земля останется а самое обидное что он порезал три универсальных трапа, склад ГСМ, топливозаправщики они же рабочие были, да за это его и коваленка с управления майном судить нужно, а вагончики которые указаны в статье были порезаны бригадой ликвидаторов (подчиненные Казбана…» И дальше по тексту. Уважаемый Семен Павлович (председатель облсовета Салатенко Семен Павлович. – Ред..), я прошу направить данное обращение к прокурору Сумской области с соответствующим ответом о том, что мной был направлен запрос уже несколько месяцев тому назад. Никакой реакции нет.

Примечательно, что это единственное депутатское обращение на прошлой сессии, которое не нашло поддержки для принятия решения. Из 59 присутствовавших «за» проголосовали 25 депутатов, воздержались трое, не голосовали – 31. Всего в депутатском корпусе 64 депутата. Несмотря на негативный результат голосования, все же наблюдается тенденция роста ответственности за аэропорт. Еще полгода назад депутатский корпус почти единогласно поддержал предложение Владимира Токаря не давать оценку работе директора аэропорта, а лишь принять его отчет к сведению, что равнозначно «оставить в должности». Сейчас уже 25 депутатов облсовета хотят, чтобы деятельность К.Ефименко оценил прокурор.

Выделение денег на аеропорт голосовалось в пакете со множеством других изменений в областной бюджет 2016 года, которые стали возможны в связи с ростом доходной части. Данную статью расходов включили с подачи облгосадминистрации (от 31 августа 2016 года). В сессионном зале вопрос не обсуждался. Как объяснила «Данкору» уже после голосования директор департамента финансов облгосадминистрации Елена Батраченко, выделение денег получило одобрение профильной депутатской комиссии, распорядителем средств является управление имуществом Сумского облсовета. Деньги пойдут на пополнение уставного капитала ОКП «Аэропорт Сумы» для изготовления проектно-сметной документации реконструкции взлетно-посадочной полосы, рулежной дорожки и перрона.

- Они уверяют, что смогут за 370 тыс. грн сделать такую документацию, - отметила директор департамента.

«Не знаю я такого Закона» и «Какой Воздушный кодекс?!»

Накануне принятия решения о выделении средств, 4 октября, аеропорт посетила зампред облсовета Лилия Ричкина в сопровождении нашего корреспондента. Разговаривать с корреспондентом «Данкора» руководители аэропорта наотрез отказались: мол, «вы все врете» и «грязь на нас льете». Сначала не хотели пускать на территорию, говорили: Лилия Вячеславовна - пожалуйста, а вам нельзя. Даже вопросы в письменном виде отказывались принимать. Не возымели действия даже доводы о нарушении Закона «Об информации». «Не знаю я такого Закона», - отвечал К.Ефименко.

В конце концов, чтобы не доводить ситуацию до абсурда, по просьбе зампреда облсовета К.Ефименко все-таки решается пустить корреспондента на территорию коммунального предприятия (правда, со словами «не спешите, нос не защимем»). Впоследствии, несмотря на «обет молчания», руководители аэропорта даже стали отвечать на некоторые вопросы.

Сначала отклик руководства аэропорта нашла реплика о норме Воздушного кодекса Украины, не допускающей проход в зону ограниченного доступа без прохождения контроля на безопасность. Вопрос возник в связи с тем, что после увольнения сертифицированных операторов женского пола менеджеры предприятия нарушили и продолжают нарушать раздел XI Воздушного кодекса Украины. Но Н.Саенков тут же, стоя на перроне, «внес поправку» в Воздушный кодекс, пытаясь произвести на зампреда облсовета впетчатление авиационного специалиста, а журналиста выставить на смех:

- Та что вы говорите?! А вы - в сопровождении директора и первого зама!

- А какая разница?

- Да нет, большая разница. Вы не имеете права самостоятельно сюда выходить, - объяснил Н.Саенков.

- Какой Воздушный кодекс?! Человек не понимает, о чем говорит, - резюмировал К.Ефименко.

Остается только надеяться, что после нашего визита руководители аэропорта все-таки откроют Воздушный кодекс Украины (п.8 ст. 87 «Превентивные меры безопасности») и прочитают: «Ни единое лицо или транспортное средство не может войти или заехать в зону ограниченного доступа, которая охраняется, без пропуска и прохождения контроля на безопасность». Как видим, ни о директоре, ни о его заме в документе ничего не сказано.

Упоминание об инциденте во время прилета футбольной команды «Днепр», когда с пульта авиадиспетчера не включилось свето-сигнальное оборудование взлетно-посадочной полосы, тоже у руководителей аэропорта сначала вызвало реакцию полного отрицания: «Ну что вы говорите!», «Как бы самолет приземлился?!», «Я вижу, вы стали великим специалистом»… Потом, минут через 10, когда речь зашла об имеющихся у аэропорта сертификатах, Н.Саенков все же признался:

- Насчет свето-сигнальной системы было сказано. 1 сентября проведена сертификация и продолжено действие оборудования до 1 сентября 2018 года. И експертиза, и выводы экспертизы есть. Все официально. Комиссия выезжала киевская. А то, что маленький сбой был по включению, это было действительно. Исправили по ходу в рабочем режиме без задержки рейса.

- Это все равно что перегорела, допустим, на входе лампочка. Что в таком случае делается? Меняется, - растолковал директор.

И еще одно, на что среагировали К.Ефименко и Н.Саенков, - это на вопрос корреспондента об их автомобилях в новом «грузовом терминале» (в кавычнах, поскольку сооружение, выдаваемое за грузовой терминал, стоившее налогоплательщикам полмиллиона, таковым не оказалось).

- В терминале по-прежнему стоят ваши автомобили?

- Да. Конечно, стоят, - в один голос сказали директор и зам, при этом К.Ефименко все же нашел нужным отметить, что его авто сейчас стоит на улице.

- Я слышала, что готовится место для Вашей лодки. Как только лодка появится, тут же появится и в «Данкоре». Вы ж имейте в виду.

- Конечно. Так я этого и жду, чтобы появилась. Вам же ж хоть работа будет, - парировал К.Ефименко.

- А можно еще вашему бухгалтеру задать вопрос?

- Бухгалтер у нас вообще закрытая тема, - заявил директор коммунального предприятия. – Пожалуйста, все вопросы в письменном виде.

При этом К.Эфименко отказался принять вопросы сразу, а настоял на том, чтобы их прислали по почте. Мы пошли ему навстречу. Извещение о доставке нашего письма адресату мы уже получили. Ждем ответа.

За три дня до сессии

Теперь вернемся к вопросу выделения 370 тысяч. До того как пройти на территорию аэропорта и прослушать, как много здесь делается своими силами (в подтверждение слов руководства нам на глаза постоянно попадались работники в спецовках, занятые различным строительством) и о том, как активно сумской аеропорт принимает самолеты (на самом деле в этом году было аж пять рейсов, в то время как в соседней Полтаве, например, - 28 чартеров и тамошний директор считает это количество крайне низким), Лилия Ричкина подробно расспросила К.Ефименко и Н.Саенкова, как они будут осваивать деньги на проектно-сметную документацию, есть ли видение, где в дальнейшем взять средства на саму реконструкцию взлетно-посадочной полосы, какие виды работ планируются и сколько это будет стоить. Интересно, если бы речь шла о частном предприятии каждого депутата в отдельности, дал бы он свои кровные этим «менеджерам» после такого «интервью»?

- Попытаемся восстановить полосу до проектной нагрузки, которая была первоначально. Т.е. у нас была взлетно-посадочная масса до 100 т, - начал рассказ о планах Константин Ефименко.

– Изначально мы не можем ответить без экспертизы, без проведения всех работ. Чтобы ответить на этот вопрос, заказывается в «Украэропроект», подаются соответствующие документы, - вступил в разговор Николай Саенков, рассуждая о цене вопроса и объеме предстоящих работ.

К.Е. – Но это следующий этап. И они скажут, что можно сделать.

Л.Р. – Можно ли восстановить? Или полоса, может быть, совсем испортилась?..

Н.С. – Нет. Вопрос «Можно или нельзя восстановить?» не стоит.

К.Е. – Предварительно уже выезжали люди. Я имею в виду проектанта, которого мы просили примерно хотя бы обозначить, о каких цифрах идет речь. Поэтому так и «забивалась» стоимость. Если в том году у нас была стоимость 250 тыс. грн, когда мы подавали документы, чтобы выделяли деньги на проектную документацию, то в этом году увеличения идут.

Н.С. – Сейчас подготовлены документы, сделан перерасчет, что в связи с известными причинами на сегодня она составляет 369 (по-моему) тысяч.

Л.Р. – Вот напишут нам этот проект. Скажите, пожалуйста, есть ли у вас какое-то видение? Может, какие-то предварительные договоренности, где мы можем взять деньги на ремонт аэропорта? Т.е. мы будем на ГФРР (Государственный фонд развития. – Ред.) подавать или будем просить у Сугоняко (народный депутат Украины, член постоянной депутатской комиссии по транспорту Александр Сугоняко. – Ред.), чтобы через комитет целевым образом дали, или..

К.Е. – Мне источник финансирования… абсолютно все равно, откуда он будет. Когда с проектантом разговаривали, я говорю: на всю полосу понятно, что денег нужно очень много, поэтому нужно, чтобы проект сделали таким образом, чтобы можно было работы вести по частям.

Л.Р. – Я о том, что вот мы заплатили деньги и сделали этот проект. Вот у нас есть стоимость. Что вы дальше будете делать с этим документом?

К.Е. – Что дальше делать? Подавать на Фонд регионального развития. Без проекта, мы же ни в какую программу не влазим.

Л.Р. – То есть это нужно для участия в программах ГФРР?

К.Е. – Хотя бы.

Н.С. – Только при наличии проектно-сметной документации.

К.Е. – Я еще раз возвращаюсь к тому вопросу, что я проектанта опросил. Вот, допустим, ну грубо (условно) в бюджете есть 5 миллионов… Как мне в этом году говорят: вот там есть возможность 5 миллионов. Я говорю: «Нет же проекта, я не буду браться за это даже».

Л.Р. – Я говорила с Коваленко (начальник управления имуществом облсовета Николай Коваленко. – Ред.), чтобы он заложил на все коммунальные предприятия, где есть необходимость, деньги на проекты, чтобы мы могли уже дальше искать средства. Поэтому я не против проектов.

К.Е. – Конечно, везде трактовка идет однозначная: проект есть – рассматриваем, нет проекта – до свидания.

Л.Р. – Помните, Сугоняко говорил: вот мы привлечем деньги целевым способом, чтобы аэропорт возродить, чтобы военная техника могла приземляться…

Н.С. – Нет. Однозначно.

К.Е. - У нас есть переписка с военными, Министерством обороны, точно так и с ГСЧС (Государственная служба по чрезвычайным ситуациям. – Ред.).

Л.Р. – Мы знаем, что глава конкурсной комиссии ГФРР - Марченко и там десять чиновников, десять – местное самоуправление и десять – общественные организации. Вели ли вы переговоры с Марченко, председателем комиссии, о том, что, возможно, вы попросите через ГФРР там сколько – 30 млн., 50 млн?..

К.Е. – По данному вопросу – по взлетно-посадочной полосе – не вел, поскольку вопрос еще открытый. Мы вели разговор с Марченко в том году, когда фактически все прошло, но по неизвестным причинам (не будем называть фамилии) сняли софинансирование. Там шло финансирование областной части – 1,2 миллиона, и 12 миллионов должен был дать фонд. Вот на спецтехнику конкретно нас зарубили. Два месяца мы бегали, готовили эти документы. Они были готовы. Рассмотрели – отложили.

Л.Р. – На снегоочистительные машины. Я помню это.

К.Е. – Да. И не только. Там «скорая помощь» должна быть и др.

Н.С. – Там было все, что необходимо. Дело в том, что само приобретение или финансирование не предусматривает, что сразу оно все раскрутится. Я вот буквально перед встречей с Вами разговаривал по телефону с директором аэропорта Полтавы Колесником Юрием Андреевичем. Мы постоянно общаемся. Держим связь не только с ним. Так устроена авиационная жизнь. Как-то выживаем. Не «как-то», а из последних сил стараемся выжить, чтобы как-то держаться, как-то соответствовать и т.д.

Л.Р. – Ближе к тексту, потому что я спешу.

Н.С. – Я ближе к тексту почему? Потому что то, что писалось в газете, что Полтава запускает регулярный рейс, – это настолько не соответствует действительности. Настолько это все…

Л.Р. – Я за то, чтобы деньги не пропали, а то мы дадим, а вы не сможете их реализовать.

К.Е. – Так это ж право депутатов, которые будут голосовать. Если хотят, чтобы действовал аэропорт, то надо.

Л.Р. – Они еще достраивают больницу, как вы помните, на Курской, больницу в Ахтырке достраивают, и туда идут средства…

К.Е. – Марченко, как никто, понимает, что без проекта - никуда.

Л.Р. – Поговорите с ним.

К.Е. – Я с ним разговаривал два раза. И были на совещаниях…

Л.Р. – И он будет голосовать за деньги через ГФРР?

К.Е. – Кто? Марченко? Естественно.

Л.Р. – Я спрашиваю, потому что они еще не закрыли конкурс на следующий год.

К.Е. – Марченко даже будет в удовольствие. Поскольку, если у нас будет проект и мы успеем. Мы же понимаем: пока пройдет сессия, пока подпишется, пока то, то, то… Это долгая песня.

Л.Р. – Как вы думаете, во сколько примерно могут оценить ремонт взлетно-посадочной полосы, ну, там плюс/минус 100 тысяч?

Н.С. – Ремонт?

Л.Р.– Да, ну все, что напишут в проекте.

К.Е. – Десятки миллионов.

Л.Р. – Сколько - 100-200 миллионов?

К.Е. – Ну, если мы берем 12 гектаров только взлетно-посадочной полосы. Плюс перрон, плюс стоянка. Ну, больше двух сотен.

Л.Р. – Просто весь фонд ГФРР - 87 миллионов.

К.Е. – Нет, но можно же частями. Сначала одну часть починить. Вот у нас аварийные (ну не аварийные, а в таком очень плачевном состоянии) 300 м фиксированного участка взлетно-посадочной полосы.

Н.С. – Чтобы было понятно: во время приземления и отрыва ударная часть – та, что должна быть армирована, должна выдерживать определенную расчетную нагрузку под воздушным судном и т.д. Вот это мы в первую очередь хотим запустить.

Л.Р. – Есть ли у вас какое-нибудь видение, где еще, кроме ГФРР, можно взять денег?

Н.С. – Мы очень надеялись на программу развития аэропортов, которая принята тем Кабмином до 23 года. Было назначено совещание в Министерстве инфраструктуры на 30 мая. После его отмены мы сразу все поняли, что никакой программы не будет.

К.Е. – Ну и приезжал министр инфраструктуры, был задан конкретный вопрос: на какой стадии программа развития аэропортов? Будет она работать или не будет? Ответ был такой: сейчас основное направление – это дороги.

Н.С. – Я скажу больше. В августе месяце я был в Госавиаслужбе, мне государственный инспектор департамента аэронавигации прямо так и сказал: если вы надеетесь на программу развития аэропортов, то не надейтесь. Это Госавиаслужба!

Л.Р. – Вы изучали такой вопрос: при помощи еврогрантов чинили ли в Украине аэропорты?

К.Е. – Нет. Вот берем Жуляны (Киев), к примеру, как показатель. Выделяется кусок земли, человек частным образом строит пассажирский терминал, т.е. зал ожидания… все полностью. Старый, что был в горсовете Киева, консервируется и все – тогда пошло дело. Но они выбили деньги на ремонт под Евро-2012, им полностью отремонтировали взлетно-посадочную и перрон.

Л.Р. - К примеру, в Польше очень много аэропортов чинилось за европейские безвозвратные грантовые деньги.

Н.С. – Польша – это Евросоюз.

К.Е. – Пока у нас я не вижу особого вливания денег еврогрантов. Судя по информации, еще не особо хотят сюда вкладывать. Если касательно бизнесменов, они просто так деньги не вкидывают. Им нужно за что-то зацепиться.

Л.Р. – Нужно искать. Или вы надеетесь, что 200 миллионов Марченко даст? С таким же успехом можно надеяться и на поляков (смеется)…

К.Е. – Нет, никто не надеется. К сожалению, взлетно-посадочная – это дорогое удовольствие. Но основа аэропорта – это взлетно-посадочная полоса и, естественно, ее обслуживание. Это целый комплекс: службы, свето-сигнальное оборудование, обслуживающая техника, сертифицированный персонал…

Л.Р. – Где проектантов будете находить?

К.Е. – В Prozorro, конечно. Ну а как?

Н.С. – Мы изначально пошли этим путем. Когда ставился вопрос о проектно-сметной документации, мы пригласили своих специалистов сумских – дорремстроевских и «Украэропроект» (центральный институт, который непосредственно имеет лицензию).

К.Е. – Там в два раза дороже.

Н.С. – Тогда это стоило от наших 250 тыс. грн. (условно), то у них это стоило в два раза больше – 500.

К.Е. – Пятьсот с копейками.

Н.С. – Мы лично встречались с директором этого института. Мы понимаем ответственность за бюджет области.

К.Е. – Мы понимаем специфику: это не просто так дорога. Ну, в общем, там масса нюансов. Я еще раз говорю. Когда Марченко говорил, что есть возможность, о каких-то пяти миллионах. Я говорю: нет, мне этих денег не надо. Почему? Потому что нет проекта. Я не знаю, кто будет следить. Должен же быть проектант, надзор и все остальное, т.е. чтобы не было никаких потом вопросов.

Выходит...

Выходит, что три дня спустя депутаты облсовета проголосовали за выделение 370 тыс. грн. - суммы, которой, по словам самого же К.Ефименко, не хватит на изготовление документации в сертифицированной организации. Таких проектантов в Украине, по данным Госавиаслужбы, восемь. Разумеется, сумское КП «Дорремстрой» к ним не относится. А проектно-сметная документация по реконструкции, сделанная организацией, не имеющей лицензии, подготовленного персонала, опыта работ в данной сфере, в итоге может оказаться макулатурой, обошедшейся сумским налогоплательщикам в 370 тыс. грн., т.к. не пройдет техническую экпертизу в Госавиаслужбе.

Какой путь в итоге выберет распорядитель средств, покажут выписанные им условия закупки в системе Prozorro. Непонятно, почему работы названы «реконструкцией», в то время как, судя по планам руководства аэропорта - восстановить покрытие до первоначальной проектной нагрузки, речь идет скорее о капитальном ремонте, который не требует лицензированных проектов. Хотя называя цифру до 100 т, когда речь идет о проектной нагрузке взлетно-посадочной полосы, директор сильно преувеличивает – полоса сдавалась в эксплуатацию в 1979 году, ее нагрузка составляла всего 63 т. Неточность в терминах и цифрах напоминает историю с «грузовым терминалом» - то ли реконструкция, то ли новое строительство, а в итоге объект не принят ни Госавиаслужбой, ни Госпогранслужбой, ни ГФС. Теперь тот же менеджмент, который строил «грузовой терминал», который уничтожал склад ГСМ, который порезал на металолом спецтехнику, который при плане 4,6 млн. грн. прибыли получил по итогам прошлого года убытки - 2 млн. грн., который не выполнил подавляющее большинство обязательств свого же антикризисного плана, будет заниматься взлетно-посадочной полосой.