Свободы слова после Кучмы

 — Вахтанг, «помаранчевая» революция вроде бы принесла свободу на телевидение... Как по-твоему, объективны ли СМИ сейчас и не может ли при новой власти ситуация качнуться обратно?

 — Люди, которые работали несколько лет в условиях «темников» и запретов, не могут в один день выровнять ситуацию и стать суперсбалансированными и объективными. Мне кажется, что это болезнь роста. Многие люди сгибались, сгибались, сгибались, а сейчас происходит обратный процесс. Некоторые говорят про «помаранчевые» СМИ, что СМИ показывают только эту сторону.
Неправда, вся жизнь стала «помаранчевой». Поэтому я думаю, что жизнь была «помаранчевой» и новости были «помаранчевыми». Если «помаранчевая» власть, которую я люблю, попытается вернуться назад, в систему «темников», систему подвешивания на крючок через налоговую, СБУ или таможню, то может вернуться. Никаких предохранителей от этого пока не создано. Поэтому если отношение к бизнесу будет ровным, тогда будет все в порядке. Новые условия  — новые люди. Сейчас происходит откат, реакция. Когда «Интер» показывает подряд два зубодробительных синхрона Януковича и Папиева, чрезвычайно циничных и грязных. Когда они говорят: если в течении нескольких дней не выплатят пенсии, то мы будем устраивать акции протеста. Это за пределами добра и зла. Это люди, которые специально сделали дырку в бюджете, а теперь угрожают протестами и говорят, что защищают народ. То есть еще пожар не потушен, а они уже требуют построить небоскреб. Это запредельное.
И власть должна вести себя адекватно.

 — Что ты имеешь в виду под «адекватно»?

 — На примере Сум я могу сказать, что пока здесь не будет уничтожено наследие Щербаня, не будет здесь никакой свободы слова — ни общественного телевидения, ни чистого бизнеса. В Украине, пока наследие Кучмы и Медведчука не уничтожат, тоже ничего хорошего не будет. Это очень серьезный враг. Это не политическая оппозиция — это мировоззренческая оппозиция, и с ней нужно что-то решать. Я не боюсь обвинений в «охоте на ведьм», потому что эта братия лишала страну будущего. И я думаю, что нормальная прокуратура должна была возбудить уголовное дело против Литвина, Кучмы, Медведчука, Суркиса хотя бы по фактам публикаций в СМИ. Я не хочу, чтобы Кучма сидел в тюрьме, но я хочу, чтобы Кучма был свидетелем по многих делам. И мне непонятно, почему прокуратура чего-то ждет. Если это нормальная прокуратура, для которой нет закрытых тем. Почему они не ищут Франчука на Волыни, почему не ищут Щербаня в Сумах — этих маленьких Кучм, которые были в каждой области и подмяли под себя все живое. Я думаю, что это либо подлость, либо глупость, а глупость должна быть наказана.

Испытание несвободой

 — Вахтанг, ты один из символов «1+1», канала, который был лучшим в Украине, а потом стал одним из главных путей доставки информационной грязи гражданам. Тем не менее команда на канале осталась. Что вас держало? Злые языки говорили о кредитах на квартиры, которые нужно выплачивать.

 — Если говорить об общих вещах, то они не могут измеряться в кредитах. Их действительно некоторые брали, но большинство людей на канале — это профессионалы, они могут найти себе работу на любом другом канале (может, за меньшую зарплату). Но очевидно, что в жизни не все решает зарплата, есть и другие ценности. Многие держатся за «1+1» потому, что у канала огромная аудитория. Это сумма разных вещей. Я не сторонник того, что если на канале плохие «Новости», то все за это несут ответственность.
Если один жилец дома мочится в парадном, то это не означает, что все остальные такие же идиоты. В лучшем случае нужно убрать за тем, кто мочится. Я думаю, что не давал оснований говорить, будто моя программа ("Подвiйний доказ». — Ред.) была заангажирована. Наоборот, она была более несдержанной к людям с национальною струной.

За полгода у меня было 27 депутатов из «Нашей Украины» и только один социал-демократ. Не потому, что я преследовал социал-демократов — просто они были неинтересными, а в оппозиции в тот момент было много ярких личностей, которые могли говорить об истории, бизнесе, политике. Поэтому я работал на свою программу и свой результат. Я много писал о том, что на каждом месте можно делать свою работу, приносить пользу. Поверьте, если бы я почувствовал, что моя работа меньше, чем негатив, который я несу, то я бы ушел.

 — А какова роль Пиховшека на канале тогда и сейчас? Он говорит, что стал громоотводом для основной массы грязи, которая шла по каналу.

 — Это частично так. Во время избирательной кампании Пиховшек был действительно как громоотвод, посредник между властью и каналом. Менеджеры канала, как люди культурные, не хотели общаться с тем быдлом, которое сидело в Администрации президента. Поэтому они нашли человека, который из личных интересов смог наладить общение с властью. И канал выжил, у него не забрали лицензию, добавили часов вещания, то есть это игра. Канал стоит много сотен миллионов долларов, поэтому люди, которые говорят, что канал должен был выступить летом, не понимают, что бизнесмены никогда не рискуют таким образом. Никто в Украине не рискнул окончательно — ни Порошенко «5-м каналом», который только в последний момент раскачал ситуацию, хотя он тоже оказался не готовым к революции. Я не могу требовать от руководства «1+1» геройства, потому что их бизнес стоит очень дорого. Пиховшек работал для них. С другой стороны, он, конечно, исполнял миссию проводника интересов Банковой. В этом балансе и была миссия Пиховшека. Думаю, что жалеть его не нужно — каждый человек выбирает свой путь. Я, например, ни за какие деньги эту работу не делал бы. Но мне и не предлагали. Кто знает, сколько соблазнов это стоит, тот мог бы сказать. Пиховшек прошел эту кампанию с огромным жирным минусом для себя.

 — А каков итог кампании для тебя?

 — Я не думаю, что вышел с плюсом, но я остался Вахтангом Кипиани, и мне не стыдно, я могу с людьми общаться и так далее. Я не предал своего зрителя. «Новости» — да, я ушел из «Новостей», где работал выпускающим редактором. Я мог минимизировать вранье, но не мог добавить чего-то большего. Когда я это понял — ушел. Я считаю, что это нормально. Я мог бы устроиться и вне телевидения.

Но многие люди страдают. Костя Грубыч, мой хороший друг, один из журналистов «1+1», вылез на сцену Майдана и извинился перед людьми. За себя. Никто его не уполномочивал, но он считал это необходимым. И поверьте: этот человек сделал в тысячу раз меньше вреда, чем некоторые другие. Но он считал нужным извиниться.
Он не получил никаких преференций, ни дивидендов, только непонимание некоторых людей, которые говорили: зачем метать бисер перед свиньями? Это хороший пример, когда человек лично покаялся. Но я думаю, что это было покаяние перед Майданом как совокупностью добрых и честных людей, но не перед Майданом как совокупностью определенных политиков, которые уже мечтали про должности. И первые дни уже показывают, что часть из них думала больше про должности, чем про победу. Но Майдан должен уберечь от этого.

Я бы очень не хотел, чтобы в скором времени мы вышли на Майдан и спросили, как спрашивали в 2001-2004 годах: «Кучма, где Гонгадзе?», чтобы мы не спросили: «Ющенко, где Гонгадзе?». Потому что Гонгадзе — это символ.
Если власть не расследует это конкретное преступление и многие другие, а займется погоней за «Динамо» Киев, то все может закончиться тем, что через полгода мы выйдем и спросим «Ющенко, где Гонгадзе?».

Из государственного в общественное

 — Сейчас активно муссируется идея общественного телевидения. Каково твое отношение, как профессионала, к необходимости и возможности этой идеи?

 — Если человек выступит сейчас и скажет, что он против общественного телевидения, то его побьют камнями. Я не хочу быть первой жертвой «помаранчевой» власти, поэтому не скажу, что общественное телевидение не нужно. Но какое общественное телевидение — вот в чем вопрос. Я сторонник того, что нужно переделывать государственное телевидение.

Во-первых, государственное телевидение для либерального общества это нонсенс: государства должно быть как можно меньше. Его вмешательство в бизнес, образование, информационный простор должно быть сокращено, потому что государство не является эффективным менеджером. Оно не может так эффективно зарабатывать деньги, как частные владельцы. Государство в НТКУ действует не в интересах государства, а в интересах одной из ветвей власти. Если говорить о государственном телевидении, то нужно, чтобы там была хотя бы равная представленность парламента, правительства и президента. Но на самом деле это президентское телевидение. Так было, есть и будет. А главное, что это рудимент несправедливости, потому что государственное телевидение, так же как и творческие союзы, создавалось в советское время как министерство «правды», и настало время, когда с этим министерством нужно разобраться.

Общество сейчас хочет смотреть свободное телевидение, или более свободное политическое — об этом говорит феномен «5-го канала» или более интеллектуальное, финансовое — об этом говорит опыт других компаний.
Поэтому я думаю, что нужно говорить о модернизации НТКУ. Если же новая власть захочет все как есть, то будет улучшаться УТ-1 и общество будет разочаровано, как и журналистская общественность, иностранные партнеры. Нужно говорить и об разгосударствлении СМИ, о сталинских районках, которые бедны как церковные мыши и готовы за мешок картофеля поддерживать любого кандидата в депутаты или местного начальника. Нужно дать людям волю, но это не означает, что следует оставить все как есть. В большинстве случаев неэффективная государственная пресса будет ликвидирована, будут возникать новые издания, будут выживать те, кто хорошо ведет бизнес. Льготы должны иметь только издания для детей, нацменьшинств, а остальные должны выживать самостоятельно. Рекламный рынок растет — это перспектива будущего.