Нина Вячеславовна печатается в газетах более 70 лет — это рекорд в масштабах Сумской области (пожалуй, и Украины в целом).

«Отвечаю за каждое слово»

«Ты должна жить долго, чтобы рассказать в своей книге об этой страшной войне, о том, как мы боролись с фашизмом, какими мы были и о чем мечтали», — эти слова товарища по подполью Клавдии Лумер, сказанные в 1942 году, стали для 20-летней девушки и пророчеством, и завещанием. Нина Насальская и сегодня в строю — ко Дню партизанской славы, 22 сентября, готовит материал в газету «Сумщина», с которой сотрудничает 54 года (раньше газета называлась «Ленинская правда»). В 2006 году издала книгу воспоминаний о войне «Все, что память сберегла». Книга биографическая. Если ее экранизировать, получится захватывающий по накалу событий фильм об аде первых месяцев войны, о подполье, партизанах, людях, благодаря которым наша героиня выжила.

— В этой книге я отвечаю за каждое слово, здесь нет ничего вымышленного. Есть лишь одно замененное имя — отрицательной героини. Я подумала: вдруг ее дети, внуки прочитают, им будет неприятно, — говорит Н.Насальская.

«Мы воевали героизмом»

— Нина Вячеславовна, скажите, Вы и до войны мечтали стать журналистом?

— Я всегда мечтала писать, начала печататься с 18 лет. Но получила другую специальность — фармацевта. Помогать было некому, надо было самой пробиваться. Я пошла на трехгодичные курсы при Киевском институте усовершенствования квалификации фармацевтов. Там была стипендия 90 рублей. Училась заочно. Оставалось три «госа» (два уже сдали) — и вдруг война. Староста нашего курса, уже побывавшая в Финляндии (заведовала там аптекой в медсанбате), сказала: «Вы как хотите, а я добровольно иду на фронт». И мы, 28 человек, последовали ее примеру. 8 июля 1941 года я попала в 405-ый медсанбат 200-ой стрелковой дивизии.

— Помните своего первого раненого?

— 15 июля наш медсанбат выехал на линию фронта. Остановились в березовом лесу, возле села Бондаревки (на Житомирщине). Рядом — ржаное поле. Развернули службы, ждем раненых. Вокруг — тишина, словно и нет войны. Но неожиданно она напомнила о себе ревом самолета. Шел воздушный бой между нашим истребителем и фашистским стервятником. Из истребителя вырывается черный шлейф дыма. Из-под крыла на землю летит темный комок. Кто-то крикнул: «Девчата! Летчика надо спасать!» Бежим полем и, чтобы летчик не принял нас за врагов, поем «Катюшу».

Интересно, что судьба через 30 лет снова свела меня с этим летчиком. Работая над книгой, через газету Иван Зарубин обратился к бывшим воинам 5-ой армии с просьбой поделиться воспоминаниями об участии в боевых действиях первых месяцев войны. В своем письме я рассказала о раненом летчике и о «Катюше». Ответ пришел быстро: «Этим летчиком был я».

В медсанбате я долго не задержалась, стала начальником аптеки санчасти 642-го стрелкового полка. Под аптеку мне выделили две подводы и санитара. Понятно, что в микстурах и таблетках потребности особой не было, я раздавала перевязочный материал в окопах и сопровождала раненых с передовой в медсанбат или санитарный поезд. А их было множество.

Наша дивизия отступала из Западной Украины почти от самой границы. Бои шли очень тяжелые. Страна не была готова к войне. Немецкая армия имела большой опыт, была хорошо механизирована. А мы воевали героизмом. Это был действительно массовый подвиг и общий патриотический подъем. Даже те, кто был обижен советской властью, несмотря ни на что, стояли в очередях в военкоматах, просились на фронт. Это не описать словами. Это надо было видеть.

«Подвиг, о котором надо писать»

— Как Вы попали из медицины в разведку?

— Мы все время выходили из окружения. У меня было пять раненых. Местные крестьянки разобрали их по домам. Это был подвиг, о котором еще надо писать и говорить. Женщины, рискуя своей семьей, брали раненых бойцов, попавших в окружение.

Я решила возвращаться домой, на Житомирщину, в железнодорожный поселок Белокоровичи. Но сначала с Полтавщины пошла в Киев, чтобы у родственников подлечить легкое ранение и обзавестись документами.

— Пешком?!

— А как же! С Полтавщины до Киева — 180 км, из Киева до Житомирщины — 200 км. В день я свободно проходила 50 км. Папа меня воспитывал в спартанском духе — учил ничего не бояться, стоять босой ножкой на снегу, скакать на лошади, уметь находить выход из любой ситуации.

Пришла домой, а дом уничтожила бомба, мамы нет (о ее смерти я узнала еще на фронте). Начала искать связи с подпольем. Со временем меня назначили заведующей аптекой и я стала связной десантной группы разведки глубокого тыла. Работала 10 месяцев по заданию этой группы. Потом, оставшись без связи (были провалы, аресты), с пятью офицерами, бежавшими из плена, попала в партизанский отряд соединения Маликова.

— А как оказались в Сумах?

— После войны мужа, Алексея Говорухина, направили на восстановление народного хозяйства. Он получил должность агронома (потом 13 лет был директором Мезеновского сахзавода в Краснопольском районе). На Сумщину мы переехали в 1957 году. С этого времени и началось мое сотрудничество с газетой «Ленинская правда». Мне всегда были близки военные и морально-этические темы. О боях я не пишу — это не моя компетенция. Мои публикации в основном о людях, которых встречала на дорогах войны. Очень много было интересных встреч, в том числе и с иностранцами. Словаки, немцы, поляки, югославы воевали в нашем партизанском отряде. Надо отметить их уважительное отношение к нашей стране.

«Как я могу не читать!»

— Хочу поинтересоваться Вашим мнением о современной журналистике. Вы сумские газеты читаете?

— Вот интересный вопрос. Как я могу не читать! Без газеты уснуть не могу. Читаю «Рабочую газету», «Сумщину», иногда приносят мне «Коммунист», соседка — «Данкор», сын — «Панораму».

Получая «Сумщину», я сразу смотрю, кто дежурный по номеру. Это моя старая привычка.

И не только читаю, я еще пишу: 22 июня был напечатан мой материал к 70-летию начала войны. Сейчас буду готовить публикацию ко Дню партизанской славы.

— Можете сравнить уровень журналистики тогда и сейчас?

— Иногда мне кажется, что сегодня люди не отвечают за то, что пишут. Раньше ошибок было меньше. У нас была т.н. «свежая голова» — дежурный, который читал газету после корректоров и редакторов. Было это, как правило, уже ночью. Вот однажды сижу, читаю. А на улице дождь, слякоть, холод. И тут вбегает завотделом идеологии Галина Ивановна Носенко. От артучилища до Кузнечной ночью в ливень она прибежала уточнить, не сделала ли ошибку!

В год в редакцию приходило до 20 тысяч писем. И у нас было заведено: если в авторский материал требуется внести правку (иногда люди писали не совсем грамотно), ее обязательно согласовывали с автором. У нас в газете почти не было ляпов.

— Кем стали Ваши дети? Гордитесь ими?

— Старший сын — летчик, мастер спорта; младший — моряк, объездил полмира, одна дочь — педагог, вторая — музыкант, фотохудожник. У меня очень хорошие отношения со всеми моими детьми и внуками, у нас никогда не было конфликтов. Мне вообще в жизни везло — меня всегда окружали хорошие люди.