«Каждый день ситуация ухудшается. Около 5–7 самолетов круглосуточно каруселью сбрасывают на Мариуполь до 100 бомб, — рассказывает заместитель мэра Сергей Орлов. — Большая часть города остается под контролем Украины, но по всем улицам идут бои. Функции местной власти свелись к минимуму — развозить воду из нескольких неразбитых цистерн, убирать тела, доставлять лекарства в места, где укрывается большое количество людей, и поддерживать больницы, конечно. С каждым днем даже это все менее реально. Гуманитарный конвой шел пять дней, и россияне ни разу не пустили его в Мариуполь. По драмтеатру — там идут бои. Спасателей как таковых уже невозможно организовать. Они или погибли, или их машины расстреляны. Женщины и дети сами разбирают завалы, для того чтобы выбраться».

Действующий же эти несколько дней коридор со стороны правого берега — неофициальный и несогласованный. Люди на свой страх и риск формируют колонны из уцелевших автомобилей и едут под пулями. Правда, орки иногда прекращают стрелять. То ли спят, то ли на минуту вспоминают, что имеют косвенное отношение к роду человеческому. Сегодня — первый день, как согласован официальный коридор. Не факт, что только вчерашний разговор президента Франции Макрона с Путиным о Мариуполе смягчил фюрера. Однако любые усилия стоят того.

Внутри города и со стороны левого берега — «кадыровцы». И эвакуация на российскую сторону. Как раз оттуда шли автобусы, о которых цинично доложил миру глава МИД России Лавров и которые активно транслирует канал RT под руководством одной из первых претенденток на скамью подсудимых в Гааге — Симонян. Люди напуганы и не разобрались, куда их будут эвакуировать. «Так моя сестра оказалась в России, — рассказывает житель Мариуполя, которому тоже удалось выехать в Запорожье. — Но это со стороны левого берега. Там поселки пригорода, где я родился. Ей сказали, что будет эвакуация, все соседи схватили вещи и сели в автобусы. Их отвезли в Таганрог. Хорошо, что у сестры были средства, и она смогла доехать до Москвы, и потом через Стамбул улететь в Германию. Что с ее соседями, я не знаю…».

Мариуполь изо всех сил старается не только жить, но и защищаться. У «азовцев» — героев его обороны — давно кончились боеприпасы, нет запчастей к бронетехнике. ПВО над Мариуполем была уничтожена в тот же первый день войны. В то время как против «Азова» (сейчас это батальон в составе Нацгвардии) воюет элита российской армии. У русских — РЭБ, колоссальное превосходство в бронетанковой технике, авиация, дроны-разведчики, фиксирующие цель, как только та выходит из укрытия.

«Буквально вчера мы пытались доставить ребятам оружие на вертолетах, — рассказывает экс-губернатор Донецкой области (март-октябрь 2013 г.) народный депутат Сергей Тарута, у которого в Мариуполе осталось большинство родственников и друзей. — Один вернулся, другой был сбит. Связь только ночью. Один «азовец» выходил на меня буквально сегодня: «Помогите нам. Счет идет на дни». Ни на какой самостоятельный прорыв они уже не способны. Могут только геройски погибнуть за Мариуполь».

Очень трудно во время войны задавать вопросы любой власти. Тем более в ситуации, когда украинский президент на сто процентов совпал со временем и блестяще справляется со своей внешнеполитической ролью. Зеленскому стоя аплодирует мир, его зауважала Украина, но я очень хочу, чтобы мариупольцы тоже смогли сделать это, когда их освободит украинская армия. Я не военный и не эксперт. Поэтому все, что могу делать профессионально, — это задавать вопросы.

Понятно, что мы учимся на марше, и учеба эта крайне болезненная. И очень хочется верить, что от этого мы становимся только сильнее. Что у нас появляется все больше разумности в стратегиях, мобилизационной политике и глобальном видении картины войны. Что заявления власти о невозможности военной операции в Мариуполе и скором политико-дипломатическом решении вопроса — объективная, а не надуманная реальность. И тем более не попытка прикрыть уже принятое стратегическое решение. «Мол, не называйте то, что Мариуполь сдали, тем, что Мариуполь сдали. 10 минут псевдопсихотерапии. «Мастер коммуникаций», — комментируют в сетях пятиминутки Алексея Арестовича.

Но разбор полетов — после Победы. Как и поиск ответа на ключевой вопрос этой блокады: почему не были подорваны два моста на Чонгаре и Херсонский мост, которые были полностью подготовлены и заминированы? Их подрыв не позволил бы врагу зайти в тыл Мариуполя.

Украина — не Россия. И медиа давно отвоевали себе право подавать сигналы и надеются быть услышанными. Даже ценой внесения в некую «Великую книгу», о существовании которой так настойчиво напоминает в своих выступлениях окружение президента. Украинские журналисты и власть — одна команда, но такая, в которой у каждого есть право выполнять свою работу профессионально. А значит, говорить правду. Как говорят ее сегодня сами мариупольцы.

«Мы будем рыдать за нашими родными, за уничтоженными зданиями, но это горе никогда не будет поводом пойти на условия русских, — пишет на своей странице Фейсбук дончанка Диана Берг, для которой Мариуполь после 2014 года стал вторым родным городом. — Мы будем стоять насмерть, даже такой огромной ценой, как уничтожение целых городов, потому что мы знаем, что пойти на их условия — сделать еще хуже. Хотя сложно представить, где может быть хуже, чем сейчас в Мариуполе. Но мы хорошо знаем, где хуже, — в России. Там, где русские, — там дерьмо, стыд, насилие и террор, поэтому х.й им, а не Мариуполь.

Наши военные, добровольцы, полиция, волонтеры, врачи, даже коммунальщики — все они ангелы, охраняющие и защищающие город от преобладающих сил русских, и они будут стоять насмерть. Нам очень нужна помощь — с неба и с земли. Нам необходимы гарантированные коридоры для гумконвоя и эвакуации. Нам очень нужно прекращение огня, чтобы тысячи уцелевших гражданских смогли выехать из зоны боевых действий. Не те коридоры, которые сейчас самостоятельно в отчаянии прорывают мариупольцы, а реальные».

Источник