«Развод и девичья фамилия» еще каких-нибудь сто лет назад были скорее исключением, чем правилом. Сегодня же в Украине распадается практически каждый второй брак. Причем половина разводов происходит в семьях с детьми. В большинстве случаев дети остаются с матерями. И чаще всего отцы с этим согласны. Но даже если мужчина против, слуги Фемиды зачастую не считаются с его мнением и желанием. О судебной практике «дележа детей» рассказал адвокат Дмитрий Коломиец, одна из специализаций которого — семейное право.

История первая. В стране глухих

Глухонемая девушка и слабоговорящий парень встретились, поженились, родили ребенка. Мальчик практически здоров, он слышит и проявляет способности к говорению. Сейчас ему два, он ходит в обычный детсад, общается с обычными детьми, развивается. Но вот у мамы появился новый возлюбленный, она решила развестись и переехать в другой город — Славянск. И подала на развод. Папа был против, просил судей дать их семье шанс на примирение, но суд отказал.

При этом, несмотря на то что женщина просила лишь развода, судьи решили заодно и определить место проживания ребенка. Мужчина просил оставить сына с ним, так как, в отличие от супруги, он слышит и пусть хоть плохо, но говорит. Соответственно сможет лучше ухаживать за ребенком, услышать, если тот вдруг заплачет или позовет на помощь. Кроме того, мужчина работает, у него четырехкомнатная квартира. Его мать — медработник, ежедневно навещает сына и внука, много времени проводит с малышом и занимается его развитием. А у жены — ни образования, ни работы, ни семьи, ни собственного дома. Ни она, ни ее новый спутник не слышат и не говорят. При этом женщина не представила суду никакой информации о том, где будет жить в Славянске, какие там условия проживания и подходят ли они ребенку. Но суд все равно почему-то оставил ребенка с матерью.

— Благо апелляционный суд обратил внимание на то, что суд первой инстанции вышел за пределы исковых требований женщины, не просившей в иске определить место проживания ребенка, и отменил решение в этой части, — рассказывает Дмитрий Коломиец. — Однако, как мне стало известно, мать вознамерилась продолжить спор о ребенке. И, учитывая судебную практику, каким будет решение суда, несмотря на то что все аргументы в пользу отца, мне трудно представить. А ведь в подобных делах в руках судей оказывается не просто судьба, а жизнь ребенка. Известны же случаи, когда у глухонемых родителей дети умирали только потому, что их вовремя не услышали.

Хотелось бы, чтобы общественность не осталась в стороне и не допустила повторения трагедии.

История вторая. Плохой мир лучше хорошей войны

В апреле этого года в Великописаревском районе был расторгнут восьмилетний брак между супругами Ольгой и Иваном. Инициатором развода выступил Иван, поскольку его жена вела себя, мягко говоря, нечестно в отношении мужа. После развода мужчина обратился в комиссию по вопросам защиты прав детей Великописаревской районной гос-администрации. Эта комиссия в июне вынесла решение, которым определила место проживания детей — 7-летней Юли и на тот момент 1,5-годовалого Игоря — с отцом.

Что касается матери, комиссия решила: «Дать возможность участвовать в воспитании детей путем поддержания с детьми регулярных личных отношений и прямых контактов на протяжении выходных дней четыре раза в месяц. Общение матери с детьми должно проходить на территории села, где они проживают, в присутствии отца. Предоставить право изменять порядок свиданий матери с детьми по взаимному согласию».

Принимая такое решение, комиссия по защите прав детей учла, что, согласно справке из школы, в которой учится старшая дочь Ивана и Ольги, с января 2012 года Ольга «не принимает участия в воспитании ребенка, успехами в учебе не интересуется, на родительские собрания не ходит, спонсорской помощи школе не оказывает, в благоустройстве школы и класса не участвует».

Ольга, узнав о таком решении комиссии, обратилась в суд и по-просила определить место проживания детей с ней.

 — Парадокс дела в том, что предмета спора, собственно, не было, так как Ольга зарегистрирована  и во время рассмотрения дела судом проживала вместе с детьми в общем с Иваном доме. То есть вопрос касался только того, кто будет ходить за деньгами — помощью по уходу за малолетним сыном.

Начался судебный процесс. У Ивана появились основания полагать, что непредубежденного суда ему не сыскать. Попытка пригласить адвоката и  связанное с этим делом прошение о переносе рассмотрения дела на иную дату натолкнулось на удивление: «Адвокат уже не нужен, дело вышло на финишную прямую». Когда я все же попытался получить доступ к материалам дела для полноты защиты интересов Ивана, сразу стала очевидной правота Вани в оценке перспектив исхода дела. Я попросил копию звукозаписи, но мне тоже отказали, хотя не имели на это права. Понимая, что на кону судьба детей, я стал «копать» под мать, собирать на нее компромат. Обращался в различные учреждения, больницы, милицию. Выяснилось, что жена Ивана далеко не святой человек, она привлекалась к административной ответственности за мелкое хулиганство — драку с родственницей Ивана. И накануне суда Ольга пошла на попятную — попросила суд оставить ее иск без рассмотрения. Она помирилась с мужем. В этой семье наступил зыбкий мир, а он, как известно, лучше хорошей войны… Вопрос в ином. Если бы тогда мы не вмешались в дело, твердо не заявили о своих правах, все могло сложиться иначе и судья, я уверен, был бы на стороне матери, без учета истинных обстоятельств, интересов детей, следуя исключительно традициям удовлетворять даже безосновательные притязания матери. 

Детей не спрашивают, отцы как злыдни

Понимание того, что суд может стать на сторону отца, стало бы достаточным барьером для сохранения семей. Иски не пестрили бы шаблонными формулировками о событиях, коих и в помине не было. И отец и мать должны были бы соревноваться, дабы получить право и обязанность содержать и воспитывать своего ребенка. Были бы доказательства и их оценка судом. Такая практика отрезвила бы многих на пути к суду в поисках развода и последующего раздела. Детей в том числе.

— Проблема в том, что зачастую вершители правосудия детей в глаза не видят. А потому настроение детей, их реакция на отца и мать, мнение ребенка остается неизученной материей и решения судов одно под стать другому. Работает конвейер, на котором, как по шаблону, вырождаются решения, меняющие жизни людей и, прежде всего, детей. Дети - заложники бесцеремонной судебной практики. Практика такова: ребенок остается с матерью всегда. Исключения редки и допускаются тогда, когда мать одновременно злоупотребляет алкоголем, наркотиками и ведет непотребный образ жизни. А как же наивысшие интересы ребенка? Неужели только мать может обеспечить их сполна? Вы посмотрите на официальное издание Семейного кодекса Украины. Кто изображен на обложке? Мать с ребенком. А отец где?! Посмотрите на скульптуру возле центрального столичного РАГСа - мать и дитя… Нам постоянно твердят об устойчивой практике, которую так сильно боятся менять. А на чем она основана? В Украине, в отличие от США, право не строится на прецедентах. Наше общество руководствуется конвенциями ООН, Конституцией, Семейным кодексом, законами об охране детства. В каждом из этих документов закреплено равенство матери и отца. Равенство! Но как только дело доходит до суда, мы более о нем не слышим. Общество меняется, мы стремимся к демократическим принципам, декларируем гендерные ценности, а потому и суды не могут оставаться в стороне, верша правосудие на основании устаревших догматов и губительной практики.