— К сожалению, на сегодня правда и вымысел у каждого своя, — начал Виктор Козицкий свое выступление перед журналистами. — Почему я решил вас пригласить сегодня? Казалось бы, события, которые активно обсуждаются, начались 26 января, можно было это сделать и на следующий день. Но я взял эту неделю для себя и для того, чтобы все СМИ (кто объективно, кто необъективно освещает события) смогли за это время хоть как-то подготовиться. Те, кто хотел найти массу избитых, искалеченных, чтобы могли взять у них данные, посмотреть в больницах, как они там живут, обратиться в прокуратуру и узнать, сколько заявлений поступило от избитых и искалеченных граждан, которых разогнали 300 бойцов внутренних войск и «Беркута». Хотя, кстати сказать, у нас в области нет такого количества бойцов внутренних войск, а «Беркут» весь находится в Киеве. Тоже давал время разобраться в этом плане. Но и заодно еще раз по больницам собрать информацию — сколько там окровавленных людей «скорая» куда вывозила, найти этих людей, чтобы уже конкретно задавать мне вопросы по каждой фамилии.

(Забегая наперед, скажу: до вопросов о фамилиях не дошло, потому что, как только журналисты начали задавать г-ну Козицкому, по всей видимости, неприятные для него вопросы, начальник сектора по связям с общественностью УМВД Украины в Сумской области объявила, что у начальника очень мало времени, так как он в 15.00 проводит прием граждан (брифинг созвали на 14.00). — Ред.

Прежде всего я хотел бы сказать спасибо всем тем СМИ, которые, несмотря ни на что, выполняют свои обязанности и абсолютно объективно доводят ту информацию, которая у них есть. А также хотел опровергнуть ряд тех мифов, которые на сегодняшний день почему-то звучат в области.

Первое. Милиция самовольно захватила администрацию и облсовет, заблокировала, никому не дает работать и так далее. Во-первых, милиция туда зашла абсолютно не самовольно, и я с большим удовольствием вывел бы то количество людей, которые там находятся, на улицу, чтобы они ходили и контролировали, чтобы граждане соблюдали общественный порядок, пресекали преступления и так далее. Но, к сожалению, по ситуации, которая сегодня происходила в отдельных регионах и была попытка у нас расшатать эту ситуацию, я этого сделать не могу. Почему милиция там? Потому что к нам обратились обладминистрация и облсовет с просьбой не дать возможности захватить здесь, в Сумах, данные учреждения, для того чтобы область могла спокойно работать. Что мы и делаем на сегодняшний день.

Второе. Активно еще до 26 числа шла бегущая строка по отдельным СМИ, где уже было анонсировано (наверное, не знаю), что в Сумской области захвачена обладминистрация, облсовет контролирует Народная рада и так далее. На тот момент еще ничего не было, но, наверное, кто-то уже знал, что так будет. Если кто-то сомневается, можете проверить мои слова, потому что я не обманываю.

Что происходило 26 числа. Прежде всего захватить пустое здание, я думаю, много ума не надо. Взломать рею пластиковых дверей и зайти в пустое здание, я думаю, тут особого героизма и особого ума нет. Когда собрался народ на площади, один из народных депутатов сказал, что будет осуществлять прием: вот ему надо осуществлять прием именно там, в фойе почему-то, хотя тут достаточно приемных, по-моему, где он мог осуществлять этот прием. Но захотелось ему в фойе осуществлять прием, вот он так решил, значит, так и сделаем. Впереди молодежи, пацанов 15, 16, 17 лет, которые играли в войну, бегали там с деревянными щитами вокруг, которые позиционируют себя как правый сектор. Мы потом, когда начали проводить с ними профилактическую работу, честно скажу: на них без слез не глянешь! И там каждый весом, наверное, чуть больше этого щита, но тем не менее они в войну играют. И когда подошел народный депутат, изначально когда прошло по СМИ, что захвачена в Сумах обладминистрация — мы герои, мы взяли под контроль. Когда открыли производство, резко поменялись его высказывания: «Так никто ж не захватывал. Мы, оказывается, с милицией договорились и зашли». Интересная ситуация получается. Если милиция берет под охрану чей-то дом, чью-то квартиру, к ней кто-то подойдет и скажет: «Слышь, а можно мы зайдем погреемся». Милиция скажет: «Заходите» — это влечет за собой какие-то юридические последствия? Я думаю, нет. Все понимают, что милиция не имеет права разрешить кому-то зайти в какое-то помещение погреться там или прием вести — неважно. Здесь почему-то целый народный депутат, который, казалось, должен хоть что-то понимать в этой жизни. Но оказалось, что это только казалось. Целый народный депутат говорит, что он договорился с милицией. Может, он и договорился с сержантом Пупкиным, я не знаю. Может, сержант Пупкин, ничего не понимая, и сказал: «Та заходь» — широким таким жестом. Если он с кем-то договорился, но хотя бы пусть скажет, с кем он договорился, кто ему дал такое разрешение и при чем тут милиция. Во всяком случае, ни облсовет, ни обладминистрация разрешения зайти в фойе никому не давали, что и было объяснено ему заместителем начальника городского отдела, когда он отдавал ему письмо. Он сказал: «Извините, вы нас с кем-то путаете. Во-первых, мы не почтальоны, а во-вторых, у нас нет права разрешать вам куда-то заходить. Находите председателя облсовета, главу обладминистрации, разрешат — пусть открывают двери и заходите. У милиции даже ключей не было от этих дверей. И для того, чтобы выйти на площадь, милиция выходила в тыльные двери, обходила здание и выходила на площадь. На видео четко видно, как депутат, мы же тоже снимаем видео, у нас все заснято, все, как этот народный депутат дергает эти двери, после третьего рывка этот ригель пластиковой двери не выдерживает, двери открываются, они отодвигают эту мебель, которую в дверях поставили, и заходят в это помещение. После этого туда заходит около 100-120 человек, которые пришли с ним, подчеркиваю. Потому что те граждане, которые собрались действительно на митинг, уже разошлись, когда поняли, что не стоит там находиться, чтобы не попасть. Поэтому основная масса уже разошлась, а там начался флешмоб. Обычный флешмоб. Бегали с планшетами, постоянно снимая, документируя самих себя. Когда нафотографировались, доложились кукловодам: все, мы победили власть в Сумах! Начали на вечер уже распределять, кто останется дежурить. Хотя при этом, когда депутат туда зашел, когда к нему подошли работники милиции и сказали, что он не прав, что так нельзя делать, он сказал: «Я вам обещаю — сейчас заканчиваю прием, и все выходят». Вечером, уже в девять часов, он начал распределять, кто там останется на дежурстве. Кто с десяти до двенадцати, кто с двенадцати и так далее. То есть уже все понимали, что он выходить оттуда не собирается. После этого еще раз, даже на сайте нашем вывесили, что вы неправы, нельзя так делать, освободите помещение.

Ведь до 26 числа, если кто-то опровергнет меня, пожалуйста, не смог никто сделать ни одного замечания милиции, что где-то нетактично себя вели, что где-то кого-то из палаток мы выгоняли. Все было четко, тактично во всех ситуациях. И кто-то решил очевидно, что эта толерантность — это слабость. Все, милиция уже парализована и больше ничего не может делать, и мы, давайте, ее проверим в этом плане. Не надо путать нормальное отношение, толерантное отношение милиции со слабостью. У нас достаточно сил адекватно реагировать на любую ситуацию. Поэтому когда стало ясно, что никто оттуда выходить не собирается... Еще, прошу прощения, остановлюсь. Ведь это здание, фойе, вообще не охранялось, по крайней мере, милицией. Потому что ни с тактической, ни со стратегической точки зрения держать милицию в этом фойе, в случае если кто-то захочет захватить это остекленное фойе, где трехметровые стекла, четырехметровые и двери шириной по 12 метров в целом стеклянные, то их удержать в принципе невозможно, если пойдет толпа, как это было в Виннице, в Черкассах, 300-350 человек, а то и 500. Естественно, не хватит милиции, чтобы удержать такой объем. Там достаточно выбить любое стекло и заходить через окна. Посему я дал команду не держать там людей, потому что это опасно: стекло, летящее с высоты четырех метров, это практически гильотина. Это могло закончиться весьма плачевно. Поэтому ни одного работника милиции в фойе не было, кроме того наряда, что находились на улице, два наряда. А у тех работников милиции, что находились на втором этаже, была задача — не пропустить, если вдруг у кого-то появится такое желание, никого в областную администрацию и областной совет. И это мы смогли спокойно сделать. И когда там начали оставаться на ночь, еще раз предупредили, выложили все это на сайте и сказали: «Уйдите! Вы нормальные люди, не надо этого делать, не нарушайте закон». При этом уже было открыто производство по данному факту. Кто понял, те разошлись, кто не понял — это ж дело каждого. И когда около часу ночи, после еще одного предостережения там остались люди, милиция начала спускаться со второго этажа. Кто там писал в газетах, в Интернете, что милиция избивала, догоняла, скажу честно: когда милиция начала спускаться со второго этажа, нормальные люди сразу ушли, потом поняли уже те, что милиция не шутит, и пока милиция спустилась со второго этажа, молодежь та, что там находилась, уже была под Полтавой. Если бы мы и захотели, не догнали бы их, чтобы избивать. И задержали только тех, кто с горячей головы начал качать права и бросаться на милицию. Вот тех задержали действительно. Есть видео. Если найдут, не знаю, сейчас просматриваем. 14 видеокамер наших снимали, документировали, где один из так называемых раненых перепутал дверь со стеклом и на полном ходу врезался в стекло. Найду — я вам покажу. Он потом в больницу обращался. Всех, кого задержали, действительно доставили в горотдел. Избивать, пытать кого-то — какая была необходимость? Я сказал, что у нас было 14 групп документирования, мы сами себя документировали. Надо сказать, что депутата в это время уже не было, он уже отдыхал.

Части людей уже предъявлено обвинение, вынесены меры пресечения. Причем это та часть статьи Уголовного кодекса, которая не отменена. Эта статья существовала еще до 16 января. И она остается. Если сейчас выполнят закон об амнистии — да, она будет. Если нет, значит, люди пойдут под суд. Понятно, реально никто их не будет ни садить, ни арестовывать, но отметка останется. Потом дети, потом внуки, которые захотят где-то работать, почувствуют то, что сделал папа, или мама, или бабушка с дедушкой. Когда захотят поехать в какие-то серьезные организации или еще что-то. Это ж все не пропадает. И если кто-то думает, что одна власть пришла, сегодня пришла другая и ей нужны бунтари, да ни одной власти бунтари не нужны.

Когда доставили их на Первомайскую, не помню, кто так описывал события: «У дежурного книга в крови». При чем тут дежурный, при чем тут книга?

— Я описывала, потому что в крови был журнал.

— Вы видели?

— Да, я видела. Когда я там стояла, дежурный попросил влажную салфетку и начал вытирать и пол, и стол, и журнал.

— Возможно. Возможно, что у кого-то был лоб порезан, и руки были порезаны, и у наших сотрудников милиции.

— Нет. Это заляпал кровью тот человек, которого выводила «скорая», как раз когда я заходила на территорию горотдела. Его еще врачи сразу не могли забрать, потому что ему нужно было сначала забинтовать голову. Из его головы текла кровь.

— Еще раз говорю: на сегодняшний день книга на столе лежит, она нормальная.

— То есть Вы там пятен крови не увидели?

— Я? Я не увидел... Посему, когда их туда доставили, поопрашивали, были там несовершеннолетние, даже 16 лет не было, которых потом отпустили. Пожилого мужчину отпустили, пожилую женщину одну отпустили. Остальные, кто там присутствовал, были опрошены, и сейчас уже уголовное производство открыто, расследуется. Дальше будем смотреть. Пока оно расследуется — до применения акта амнистии или до суда.

Про солдат внутренних войск я уже сказал: ни одного солдата внутренних войск, ни одного «беркута» там не было. Там были патрульно-постовая служба, розыск, участковые инспектора милиции, которые несли службу.

Дальше о том, что за активистами кто-то следит повально, кто-то семьи вывозит, что заехал Харьков, чуть ли не все харьковские «титушки» так называемые. Давай фотографировать номера, какие попадут под руку. Возле милиции сфотографировали машину, приехала она якобы на инструктаж. Нашли принципиально владельца — женщина, двое детей, коммерсант, никакого отношения не имеет к политике вообще. Понафотографировали — в газету. Дикость какая-то! Давайте мы все машины с харьковскими номерами фотографировать! Официально заявляю: ни одной машины, которая бы приехала для дестабилизации обстановки здесь, нет. Ни со стороны власти, ни со стороны оппозиции. Ни из западных регионов никто не приехал, ни из восточных регионов. Никого нету сегодня в Сумской области. Если кто-то готов опровергнуть — пожалуйста, только не надо людей смешить, фотографировать непонятно кого. Это уже маразм какой-то.

На сегодняшний день народ уже не хочет идти на площади. Посмотрите, кто там собирается — 150 человек, которым нечем заняться. Никто даже попыток не делает, чтобы кого-то там не пускать на площадь. Мирные митинговальщики не приходят с палками, со щитами и с ножами. Надо — пожалуйста, возьмете видео, как милиционер делает личный досмотр задержанного, что-то чувствует в кармане, сует руку, выдергивает руку исполосованную — вот такой нож в кармане (показывает руками сантиметров, примерно, тридцать. — Ред.). Это мирные митинговальщики?! (При этом видео, которое продемонстрировали журналистам, не совпадало с описанной г-ном Козицким ситуацией. На нем даже непонятно, что именно выпало из кармана и (!) чьего кармана и где вообще и когда это видео было снято — то ли ручка …В ответ на возмущение журналистов начальник сектора по связям с общественностью УМВД Украины в Сумской области Эльвира Биганова заявила, что это же не профессионалы снимали. Получается, что в милиции документируют на видео факты специалисты, которые не умеют документировать?! — Ред.).

— Кто хочет мирно высказывать свои мысли, протесты, я их охраняю. Я не дам их бить — ничего. Если кто-то попытается чего-то доказывать, есть Закон о милиции, там сказано обо всех спецсредствах и огнестрельном оружии. Милиции дано такое право. Есть закон.

Кроме того, втягивание детей — это вообще просто смешно. Когда пытались эти так называемые захваты делать, появились там дети. Зафиксировали их мы там, всех поустанавливали. 67 предостережений вынесли детям и их родителям за такие действия. Ребята находились там в масках, играли в войну, со щитами бегали и так далее. Нам поступило письмо из отдела образования обладминистрации, согласно которому 53 из них пропускали занятия в школах. Это нормально? Это мы готовим достойную смену? Ну, не знаю, кому как. Кроме того, ряд протоколов составлен на родителей за то, что уклоняются от воспитания детей, не контролируют своих детей. И мы эту работу продолжаем. И я обещаю: тот, кто был там замечен неоднократно, чтобы все были поставлены на учет. Подрастут — поймут, что это такое. И не потому, что я хочу чего-то запретить, но детям в 15,16 лет рано ходить по площадям в час ночи.

Кроме того, мы там изъяли каски, палки, ножи. Причем все это не наиграно, а четко показано, как выходят люди, как милиция заходит, вытаскивает из мешков ножи, палки. Это мирные граждане?

(Эльвира Биганова демонстрирует журналистам на ноутбуке видео, на котором на полу лежит несколько топоров, опять же где и при каких обстоятельствах эти топоры изымались, у кого и кто их занес в здание советов (если это съемка оттуда) — непонятно. Журналисты начали задавать соответствующие вопросы, в ответ г-жа Биганова сказала: «Судя по всему, это все вытаскивается из-под столов».

— У вас, как Вы сами сказали, работало 14 видеокамер, которые должны были зафиксировать, как все это люди заносят в здание советов. У вас такое видео есть? — спросил правозащитник Андрей Букин (кстати, сын экс-замначальника УМВД области), присутствовавший на брифинге.

— Подождите, мы же не охраняли это помещение. Давайте мы закончим…Я сказал: 14 видеокамер. Площадь большая, там работало 14 групп документирования, но это фойе мы вообще не охраняли, у нас там не было видеокамер. Мы документировали площадь, вот те три тысячи людей, которые там были. Мы фиксировали нарушителей, в частности народного депутата, который дверь ломал, и так далее, кто там рядом с ним стоял. После этого, когда мы туда зашли, нам вообще не было смысла что-либо документировать — никаких нарушений не было. Наверх они не рвались, не пытались проникнуть в обладминистрацию, в облсовет, поэтому постоянно снимать, кто туда заходит, кто выходит, у нас смысла нет.

— То есть у вас не зафиксировано на видеокамеры, что люди заносили топоры?

— Нет, — ответил Козицкий.

— Есть, есть на видео, — возразила ему г-жа Биганова. — Есть видео, я вам честно скажу, где ребята молодые с рюкзаками и такие хорошие палки торчали из рюкзаков.

— Это мы посмотрим еще, — добавил Козицкий.

— То есть вы не посчитали нужным за неделю найти и показать это видео — доказательства того, что действительно люди были вооружены?!

— Кто Вы, что я Вам буду что-то доказывать? — возмутился Козицкий

— Так зачем Вы нас здесь всех собрали?!

— Я все равно знаю, что вы напишете по-другому, поэтому зачем я буду перед вами тут распинаться! Я сказал то, что сказал. Доказательства будут в судах!

— То есть Вы думаете, что какой-либо суд это воспримет как доказательство чьей-то вины?

— Я говорю то, что я говорю. Кто хочет — верит, кто-то не верит. Вот есть фотография машины с харьковскими номерами, мы ее проверили…

— То есть вы считаете: если машина зарегистрирована на какую-то женщину — это доказательство, что на ней не приехали «титушки»?! Вы хотите сказать, что у нас в городе все машины зарегистрированы на реальных владельцев? Что все ваши машины на вас зарегистрированы?!

— Нет, конечно.

— Так, а вопрос в чем: на кого зарегистрирована машина или кто на ней реально приехал?

— Мы нашли эту машину и нашли владельца — женщину, которая говорит: «Это моя машина. Это я приехала в то место, где ее сфотографировали». Все.

— Скажите, пожалуйста, Вы говорите, что задержали только тех, кто бросался на милицию. Вы сказали, что среди задержанных были и дети, и пожилой мужчина, и пожилая женщина. Вы хотите сказать, что и женщина бросалась на милиционеров?

— Да, женщина кидала всем, что лежало на столе, в милиционеров, поэтому ее и задержали.

— Скажите, действительно ли задержанным с травмами вызвали «скорую» только утром?

— Что касается приезда «скорой помощи» на площадь, то была одна «скорая помощь», которая прошла по всем каналам, они опрашивают врачей, они говорят: «Да, был вызов, мы приехали, там никого не нашли». Этот факт действительно был. Что касается невызова «скорой» туда (на Первомайскую. — Ред.), когда заявили вот эти так называемые потерпевшие, что им нужна помощь, им вызвали и отправили в больницу.

— Вы сейчас искажаете факты. Врачи не говорили, что никого на площади не нашли. Начальник облздрава официально заявил, что «скорая» приезжала на площадь и врачам работники милиции сказали, что нет пострадавших. Понимаете, не врачи «не нашли пострадавших», а милиция им сказала, что нет пострадавших! Как Вы считаете, законно поступали ваши подчиненные, когда сообщили «скорой», что пострадавших нет?

— Объясняю: «скорая» приехала на площадь. Подошла якобы к работникам милиции. Наверное, она действительно подошла к работникам милиции, однозначно подошла. Те работники милиции, к которым они обратились, там же был не один, не два, не три работника, их было около сотни, и они вполне могли не знать и не видеть, были ли потерпевшие. Тем более на тот момент, когда была «скорая» на площади, потерпевших на площади уже не было, потерпевшие уже были в райотделе.

— А почему нельзя было «скорую» перенаправить в райотдел?

— Врачи спросили: здесь есть потерпевшие? Здесь нет. Что касается дальнейшего, ни одной тяжелой травмы, которая бы требовала прямо неотложной медицинской помощи, не было.

— То есть рваная рана головы, когда у человека кровь идет из головы с часу ночи до полдевятого утра, из-за чего заляпан кровью весь ваш горотдел — вы считаете недостаточной, чтобы человеку оказать помощь?! Не надо было медиков вызывать? Надо было ждать, пока человек скажет: «Мне плохо, я умираю»?!

— Прокомментируйте, пожалуйста, тот факт, что на аудиозаписи в судебном заседании следователь официально подтвердил, что к нему обращался Александр Ревенко с просьбой вызвать ему «скорую», так как у него была травмирована нога и плюс к этому язвенный колит, и что следователь официально обращался к руководству горотдела и передавал просьбу Ревенко вызвать «скорую», но руководство горотдела, видно, посчитало, что не нужно ее вызывать, так как медики к Ревенко так и не приехали. Как Вы можете это прокомментировать?

— Прокомментировать? Если действительно был такой факт, то это абсолютно неправильные действия работников милиции.

— Кто будет нести за это ответственность?

— Пожалуйста, есть прокуратура — обращайтесь с заявлением.

— Скольким людям предъявлено обвинение?

— 15 обвинений сегодня предъявлено, из них, по-моему, 4 депутата местных советов. Всем 15 избрана мера пресечения — домашние аресты, с браслетами, без браслетов, личные обязательства.

— Вы говорите, что работники милиции неоднократно предупреждали людей, чтобы они покинули помещение. Я уже на протяжении 10 лет провожу различные народные веча, и каждый раз под видеозапись меня предупреждают об ответственности в случае нарушения общественного порядка. Скажите, у вас есть такие видеозаписи предупреждений от 26 января? — поинтересовался Андрей Букин.

— Что касается Шульги, то, что с ним общались, есть на видео, слышен ли голос, я не знаю.

— Почему обычно документируются такие предупреждения на камеру со звукозаписью, а в данном случае не задокументировано?

— Вы говорите, у вас работало 14 видеокамер. Есть ли хоть на одной запись — в десять вечера, в час ночи или в три часа дня, когда Заремба побежал писать рапорт о так называемом захвате — с предупреждением: если вы не покинете здание, вас будут разгонять силой? — уточнил Андрей Букин.

— Во-первых, давайте мы не будем забывать про тот постулат, что незнание закона от ответственности не освобождает. Это раз. Второе, когда человек захватывает здание, он же понимает, что он его незаконно захватывает?! Это же не его дом, не его здание. Поэтому, если кто-то считает, что для пресечения противоправных действий, милиция должна сказать: «Вы не убивайте, Вы не насилуйте, Вы не причиняйте тяжких телесных повреждений» — и без этого закон не действует, это неправильно. Это раз. Совсем необязательно, если уж на то пошло, милиции говорить то, что и так понятно. Когда люди незаконно заняли помещение, необязательно каждый раз об этом предупреждать. При этом милиция распространила информацию на нашем сайте, что освободите здание. Когда заходил туда Шульга, лично Шульге сказали: уберите оттуда людей.

— Если Вы не хотели допустить травмирование людей, почему вы об этом не беспокоились? Вот скажите официально: какая посещаемость вашего сайта в день? Если вы таким образом уведомили людей: «Пожалуйста, покиньте здание»?

— Мы вообще не собирались там, по большому счету, никого предупреждать. Предупреждать не было особой необходимости.

— Кто принимал решение об освобождении фойе?

— Я.

— Уточнить можно, на каких все-таки основаниях в здании советов до сих пор находится милиция и здание заблокировано изнутри? Почему сумчане не могут зайти туда через центральный вход и попасть в органы власти, которые, по законодательству, должны работать открыто и публично? Это договор с милицией кто-то заключил или как?

— Я вам объяснил изначально. По обращению председателя облсовета и главы облгосадминистрации.

— То есть вам неважно — законна или незаконна просьба. Губернатор сказал — милиция сделала?!

— Губернатор не сказал, а обратился к нам. Губернатор у нас законный, так же, как законный и глава облсовета.

— То есть милиция там находится сейчас законно?

— Да.

— Спасибо, что вы к нам все пришли, — остановила брифинг Э. Биганова.