На данный момент он является бойцом полка патрульной службы милиции особого назначения «Днепр-1».

- Наш полк «Днепр-1» - это добровольческий полк, один из первых добровольческих сначала батальонов, а потом полков, - разъяснил ситуацию Семен. - Мы – добровольцы в составе МВД.

Как попасть в добровольцы

- В сентябре я понял, что война – это надолго, на несколько лет. А сидеть сложа руки не хотелось, когда в стране такое твориться. Поэтому решил пойти, скажем, выполнить свой гражданский долг. Думал пойти в Нацгвардию или в один из добровольческих батальонов. Но, к сожалению, у нас в Сумах нет координационного центра, куда могли бы добровольцы обратиться и отправиться полк, который их интересует. Ну, вот, кто может сказать: как из Сум попасть, например в «Айдар»?

Я пошел в военкомат, прошел там медкомиссию и говорю: направьте меня в такое-то подразделение. Они говорят: та не, зачем? Давай в тероборону. Я говорю: ну, я не хочу охранять продовольственные склады в Кролевце. Не для того я сюда пришел. Я доброволец, отправьте меня куда-нибудь поближе… В конечном итоге я развернулся и поехал в Днепропетровск. Нас был несколько человек, ехали наобум, мы не знали ни куда ехать, ни что брать с собой, ни какие документы… Хотелось попасть или в «Донбасс», или в «Днепр-1», или в «Азов».

Приехали в Днепропетровск, встретились с руководством полка «Днепр-1». Нам понравилось по ряду причин. Во-первых, полк «Днепр-1» - это одно из лучших, если не самое лучшее добровольческое подразделение. Во всем – в снабжении, в подготовке и т.д. И при этом имеет в сравнении с другими батальонами один из самых низких уровней потерь. При том, что полк «Днепр-1» воюет в Песках, фактически вместе с «Правым сектором», и отбивал эти Пески, были наши бойцы и на территории Донецкого аэропорта. В частности, удерживали метеостанцию. Наше подразделение, в которое входил я, базировалось в Мариуполе, несло охрану важных стратегических объектов, в частности, мостов, на блокпостах и пр. И отбили мы у боевиков в буферной зоне село Чермалык, зачистили его и отбросили боевиков за водохранилище.

Пожив некоторое время в казарме, познакомившись с коллективом, решил идти в «Днепр-1». Подал документы, прошел учебку, горя армейским языком и поехал под Мариуполь. Сейчас я в отпуске, прибыл на ротацию. Должно быть 10 дней, но могут в любой момент отозвать и отправить, скорее всего, в поселок Пески, потому что вы сами знаете, какая там ситуация. Его действительно штурмуют, штурмуют российские танковые колонны.

- Какие документы нужны, чтобы попасть в «Днепр-1»?

- Нужно приехать в Днепропетровск, обратиться в штаб полка, после этого вас направят в УМВД Днепропетровской области. Там сидит наш боец, «Математик», он ранен был и сейчас не может воевать, поэтому сидит на приемке документов.

Итак, по порядку: ксерокопия паспорта, ксерокопия военного билета или приписного свидетельства, две фотографии 3х4 см, одна – 9х12 см, справка о составе семьи, ксерокопия дипломов с дополнениями, ксерокопия трудовой книжки, если она есть, справка 0133-О, справка от нарколога, от психиатра и о доходах семьи за 2013 год. На самом деле, беда заключается в нашей бюрократической тягомотине. Некоторые по три раза ездят домой за бумажками. А некоторые плюют и остаются дома.

После этого будут все необходимые психологические тесты, потом будет одна учебка, потом другая, а после этого поедет воевать.

- Почему МВД?

- Ну, знаете, как-то нелогично будет, если какие-то люди с оружием в руках не будут никому подчиняться. Любое добровольческое подразделение кому-то подчиняется: или ВСУ, или СБУ, или Нацгвардии, или МВД, или Дмитрию Ярошу. Мы – не милиционеры, мы просто подчиняемся МВД, мы – боевое подразделение, держим два участка фронта. Мы боремся в прифронтовой полосе с диверсионными группам, ловим корректировщиков, пособников… То есть мы не ходим по городу и не гоняем мариупольских бабушек, торгующих в неположенном месте.

Сумской след

- Много в полку сумчан?

- Достаточно много, но они все по разным подразделениям. Есть там, например, рота «Крым», стоящая из крымчан и принявших ислам украинцев. Много людей с Донбасса. Хотелось бы, чтобы было и наше сумское подразделение. Может, мы бы и базировались в Сумах. Это значит, что нас набирали бы здесь, отправляли бы отсюда, отдых, ротация, учебка проходили бы в Сумах. Ну и самое главное: город Сумы с военной точки зрения совсем ничем не защищен. Было бы неплохо, чтобы у нас, кроме всех, кто уже есть, были люди, которые в критический момент знали бы, что делать. А у нас нет ни системы блокпостов, ни системы досмотра. А вы знаете, взрывается и Одесса, И Запорожье, и Харьков. Дай Бог, чтобы в Сумах никогда ничего не взорвалось. Но если в Мариуполь сквозь кучу блокпостов проникают диверсанты и взрывают мост, что говорить о нас?

- Как часто приходилось применять оружие?

- Если честно, то только один раз. Потому что это, я же говорю, это война артиллерий. Это было ночью, когда к нашим позициям начали подбираться неизвестные. Их выдал мобильный телефон. Пришлось дать очередь из автомата. Скорее всего, это было мародеры, которых там полно. Много домов брошено, вот и лазят. На самом деле, даст Бог, пореже применять оружие, потому что я, если честно, не тащусь от убийства людей. Пленных брать доводилось, беседовать с ними.

Услышать Донбасс

- Вот многие говорят, что не надо воевать за Донбасс. Я так не думаю. Мы обязаны воевать за Донбасс. Там много наших, адекватных, украинцев. Сейчас мы расплачиваемся за то, что в 1991 году не выбрали нормального президента. 20-летние пацаны сейчас гибнут за то, что 40-50-летние тогда не отстояли свой выбор.

Условия жизни на Донбассе просто ужасны. Я говорю то, что видел. Экология просто катастрофическая: два завода, а между ними пустыня, в которой построен город. Это если бы Сумы были окружены «Химпромом». Там семья была одна, у которой мы первое время грелись. Отец – онкобольной, мать – онкобольная, дочь сидит без работы, трое детей, двое из них инвалиды. Один не слышит, у другого ДЦП. Все связано с экологией. Это наши люди, они ни в чем не виноваты.

Может, я скажу крамольную вещь: наши национал-демократические, националистические силы в какой-то момент в середине 90-х просто плюнули на Донбасс, подумав, что это не наше. Наше – на Западной Украине, где-то там в Центре. А надо было спасать наших людей. У них нет никаких элементарных понятий о гражданских правах. Они застряли в Совке.

Конкретный пример: взорвали этот мост под Мариуполем. Нас поставили охранять. Но там был еще второй, старый мост, который не функционировал с 40-х годов. К нему стали тянуть другую железнодорожную ветку. А как? Тянут фактически по огородам у людей. Бульдозеры работают круглосуточно в пяти метрах от дверей покосившейся халупы. Без проекта, без документации, без ничего. В один прекрасный день бульдозеры начали корчевать фруктовые деревья у людей в саду. Вышла бабка: «Да шо ж вы делаете?» А там один приличного вида мужичок в дорогущем пальто на нее: «Пошла на х..!» Мы подошли, говорим: «Ты что себе позволяешь?» Так он потом на коленях просил прощения. Мы вежливо его попросили. А люди терпят. У них, кто с автоматом, тот и власть.

- А кто тянул ветку?

- Откуда мы знаем? Документов никаких. Может, «Азовсталь». Уголь то нужно из «ДНР» получать…

Мы людям говорим: не сидите просто так, требуйте, добивайтесь своих прав. Тянут-то заводы, пускай бы вашим детям хоть как-то помогли. Они не знают, как это, как себя защищать. Там наркомания, вы не представляете себе. Мы зачистили больше наркопритонов, чем террористов. И при этом там много нормальных людей, сознательных. Это наши люди, мы не должны их бросать. Величие страны заключается в том, что она не должна бросать ни одного своего гражданина. Половина моего подразделения – это выходцы из Донецкой области. Им некуда возвращаться. Вот говорят, давайте оставим им этот Донбасс. А куда вернутся эти люди? Куда вернется «Мопс», «Математик», «Сухой»? Люди бросили все, ушли воевать за свою страну. Воюют целыми семьями.

Есть и другой контингент. Я разговаривал с корректировщиком, которого мы захватили. Он работал в соседнем селе на элеваторе. Сейчас работы нет. Говорит: по идейным соображениям. Мстил за то, что «укры» разбомбили дом его сестры в Донецке. При этом он понятия не имеет, кто это сделал, он этого дома в глаза не видел. У него жена, 7-летний сын, которого он теперь увидит в лучшем случае, когда тот закончит школу. Многие насквозь пропитаны русской пропагандой. Они, кроме российского ТВ, с апреля прошлого года ничего не видят. Донбасс, когда мы его отвоюем, нужно спасать. Прежде всего, с людьми должны работать психологи. На мой взгляд, это должна быть территория с особым статусом, государство должно вкладывать туда огромные деньги. Открывать юридические курсы, реабилитационные курсы…

- Как население в Мариуполе, за кого?

- Я бы сказал 50 на 50 (напомним, это было до обстрела мирных кварталов 24 января – Ред.). Активных сепаратистов немного. я бы сказал, что половина там за кого-то – Украину или «ДНР», половина не определилась – за того, кто в данный момент с автоматом.

Война рядом

- Вообще эта война – война артиллерии. Стрелковых контактов там, где я был, крайне мало. В основном это минометы, «грады», это все, что доводилось лично мне. В частности, в селе Асланово террористы несколько раз пытались обстрелять из минометов. Там есть железная дорога, там ездят пассажирские поезда, Волноваха – Мариуполь, например. Вот эта трагедия под Волновахой могла случиться гораздо раньше, мина могла попасть в электричку. Видимо, террористам нужна была подобная трагедия, поэтому они сначала обстреливали железную дорогу, не получилось, начали обстреливать блок-пост Волновахи и получилось. Эта трагедия была предсказуема, так как огромное количество пенсионеров из так называемого «ДНР» едет в Мариуполь за пенсиями. Это десятки автобусов. Мне как раз доводилось их неоднократно проверять.

Есть еще много, о чем предпочитают молчать. Мы действительно покупаем уголь у «ДНР», идут составы с углем по той же железной дороге. Продолжается товарооборот в ту и другую сторону. Представьте: идет обстрел, потом в перерыве из Мариуполя едет огромный рефрижератор, везет рыбу на Донецкий консервный завод. И это нормально?

Для чего идет эта война? Для того, чтобы люди в тылу могли построить нормальное государство.