Вадим СКУРАТОВСКИЙ, историк:

— Об этом можно говорить разве что в прошлом времени. Богема зародилась в Украине в самом начале двадцатого века в художественных кругах, вокруг редакций литературных альманахов. Наиболее плодотворным ее развитие было в 20— 30-е годы на Западе Украины, во Львове. В СССР представители богемы пребывали в положении аутсайдеров. Однако уже после оттепели, в 60—70-е годы, богема появилась и здесь, в Надднепрянской Украине, и в Киеве. Обо всем этом, я думаю, уже можно писать исследовательские работы. Примерно в те же 60—70-е годы и я мог вполне отнести себя к этому кругу. Сейчас я очень далек от этого образа жизни. Богема как таковая, я думаю, отжила свое. Сейчас ее нет. Хороша богема — с банковским счетом...

Андрей ХАЛПАХЧИ, генеральный директор фестиваля «Молодость»: — В нашей стране все всегда приобретает если не карикатурные, то искаженные формы. Так и с бомондом. Он, можно сказать, существует, но делится на разные категории. Есть номенклатурный, который остался еще с советской эпохи и трансформировался в современных условиях: министры, высокопоставленные чиновники, люди президентского круга и т. д. Появился, безусловно, бомонд нашей бизнес-элиты. Она может сегодня себе позволить значительно больше, чем тот артистический бомонд, который имеется в виду во всем мире. Эти люди не всегда на виду: наверное, больше заметны их огражденные дачи в районе Конча-Заспы. А вот существует ли по-настоящему богема в смысле художественной элиты — людей культуры, искусства, которые живут какой-то светской жизнью, сказать об этом трудно. Здесь существует не богема, а обычная артистическая тусовка. На богему она вроде бы не тянет, а скорее образует некую околокультурную среду, отдаленно напоминающую ту, что формировалась на Западе в 60-е годы.

Андрей КУРКОВ, писатель: — Само понятие современной украинской богемы для меня однозначно ассоциируется с тусовкой отечественных поп-исполнителей и обслуживающих их людей — модных дизайнеров, портных, визажистов и мастеров причесок. И в общем, это люди, получающие удовольствие от того, что варятся в собственном соку. Изначально богема — обозначение среды художественной интеллигенции, что-то вроде средневекового цехового объединения, которое существовало для защиты в первую очередь профессиональных интересов, а уж на досуге — для совместного шумного времяпрепровождения. Теперь же все наоборот: такое впечатление, что для современной богемы главное — шумные застолья, а уж творческие интересы отходят на второй план. Надо сказать, что за последние годы украинская богема, на мой взгляд, существенно интеллектуально облегчилась (еще лет 15 — 20 назад с богемой связывались все-таки не поп- певцы, а скорее художники и кинематографисты), упростилась и демократизировалась. Я это связываю с тем, что такой богеме легче продаваться, ведь это та ткань, из которой «шьются» яркие иллюстрированные журналы, таблоиды — тоже отдельная сфера поп-индустрии, которую богема кормит собою. Если говорить обо мне лично, то я себя считаю не богемным, а скорее светским человеком. Мне по душе более интеллектуальные развлечения, но когда есть цель «отдохнуть головой», то я с удовольствием отправляюсь на какую-нибудь богемную клубную вечеринку.

Оксана ЗАБУЖКО, писательница: — Я не ощущаю недостатка в украинской богеме. Мне не хватает среднего класса, той самой буржуазии, которая существовала в дореволюционной Украине: врачей, адвокатов, священников, учителей. Ведь, кроме всего прочего, они культивировали и передавали из поколения в поколение традицию честно зарабатывать деньги. Советский истеблишмент, в который входили и деятели культуры, это, по сути, была попытка создать ту же буржуазию. Но она не увенчалась успехом, поскольку не было традиций. Это скорее иллюстрация выражения «из грязи в князи»: всю грязь с собой принесли да там и оставили. Богема же — это явление маргинальное, слой, который прорастет в щелях, как та трава, что растет на обочинах асфальтированных дорог. В этом смысле богема всегда имела место быть. Она разнилась в зависимости от регионов, как и вся культура в целом. Но у нее был и остается общий элемент — неприкаянность, цыганщина, «незакоріненість». Мне же сегодня не хватает «поэта как буржуа». Буржуа в хорошем, добротном, бюргерском понимании. Богема может существовать с подачек. Значительно важнее осознание того, что артистическим трудом можно честно зарабатывать деньги, безбедно на них жить, платить налоги и т. д. Существование художественной буржуазии — это признак того, что с культурой все нормально, что она стабильно развивается, что у нее есть не только прошлое, но и будущее.

Юрий МАКАРОВ, тележурналист: — Понятно, что существует. Я к ней принадлежал, когда был младшим лаборантом Киевской консерватории и большую часть времени проводил в кофейне. Там собирался широкий круг: художники, музыканты, актеры, киношники, журналисты... Молодые и беззаботные, которые могли себе позволить не думать о завтрашнем дне. Это нормальное существование творческой среды. Почти классическое, когда можно жить в мансарде и размышлять об искусстве. Правда, кто-то при этом спивается, кто-то зарабатывает туберкулез, а кто-то... добивается известности. Сегодня в таком понимании богемы, наверное, не существует. Сейчас человек, который хочет состояться, должен активно шевелиться. Ты, по сути, вынужден все время себя предлагать. Никто не придет и не скажет: «Старик, вот тебе деньги, иди — реализовывай свои гениальные идеи». Я не знаю, хорошо это или плохо, но это так. Ты должен постоянно подтверждать свои гипотетические таланты реальными достижениями. Что сближает нынешнюю артистическую тусовку с прежней богемой — это выпивка. И то нетрудно заметить: люди, которым есть что делать, стали выпивать значительно меньше.

Людмила ТВЕРСКАЯ, директор Днепропетровского художественного музея: — Во времена моей студенческой молодости, в 60-е годы, это звание считалось не самым почетным. Подпасть под такое определение было делом опасным, ведь это была эпоха бульдозерных выставок, гонений на независимых художников. Богема существовала подпольно, иногда серьезно воздействовала на течение художественной жизни. В те годы слово «богема» звучало синонимом инакомыслия, ее круг составляли те, кто не руководствовался в своем творчестве социальной конъюнктурой. Что же касается меня, то институт, студенчество — это ведь в любом случае взрывная, бунтарская среда, и я была частью этой среды. Как человек активный по-своему примыкала к этому инакомыслящему богемному слою. Сейчас жизненный контекст изменился, но богема существует и будет существовать всегда, ибо существует искусство как почва для нее. Сегодня тяжелее быть просто художником, так как он поставлен в равные условия с дельцом. И богема сейчас процветает, потому что многие, не выдержав жестких условий существования, ушли из высокого искусства в околохудожественную среду.