К тому же сейчас можно работать на Западе, не выходя из своей сумской квартиры, — был бы интернет.

(Уже не) наши там

Как-то взялся доцент кафедры технологии машиностроения СумГУ Павел Кушниров за нелегкое дело — решил к 40-летию кафедры сделать о ней фильм, а в него включить телефонные интервью с бывшими коллегами, уехавшими за рубеж. Начал наводить справки, доставать телефонные номера и электронные адреса. Стал писать и звонить. И ушел на это не один месяц. Так что, делясь со мной добытыми контактами, предостерег, чтобы на скорые ответы я не рассчитывал. Эмигрантов в моем списке оказалось около десятка — и это только выпускники и бывшие сотрудники кафедры. Можно представить, что такая же ситуация и на других кафедрах. Например, мне рассказали о знаменитом Борисе Холине, заведовавшем некогда целым направлением деятельности СумГУ, — теперь он якобы в Польше. Вспомнили и о докторе наук, поэте Льве Гелимсоне, который тоже обосновался где-то за границей. В общем, из одного только вуза утекло несколько десятков «мозгов».

На письма и звонки Павла Кушнирова откликнулось несколько человек. Это Лилия Жермунская, живущая в США, Валерий Родик, осевший там же, Евгений Квасов, перебравшийся в Москву, Анастасия Зорина, нашедшая себя на поприще диджея киевского радио «Europa FM», и некоторые другие. В т.ч. выпускник кафедры Андрей Хабаров, работающий сейчас в Аргентине. Ответил нам и он (его историю читайте в материале рядом). Кое-кто ответил, что отвечать более подробно нет времени. Да уж, отрабатывать западные деньги «мозгам» приходится в поте лица.

Говорят также, что многие выходцы из СумГУ уехали не просто так — хлопнули, что называется, дверью. Т.е одной из побудительных причин к отъезду стали трения то ли с администрацией вуза, то ли с коллегами. Может, поэтому и отвечать не хотят…

Стало интересно, как обстоят дела еще в одном центре научной мысли Сум — Институте прикладной физики НАН Украины. Замдиректора этого учреждения Олег Лысенко сообщил, что особой проблемы для института утечка мозгов не представляет — за годы независимости за рубеж выехали единицы. «Утечка мозгов — проблема не только Сум или Украины. С ней сталкиваются, например, Россия и даже Германия. Оттуда, насколько я знаю, в последнее время в США выехало 100 тысяч высококлассных специалистов. Разве что в США такой проблемы нет, потому что там в науку вкладываются громадные средства. Кстати, Сумы страдают от утечки мозгов не так сильно, как крупные научные центры Киева или Харькова», — считает Олег Борисович. Другое дело — аспирантура в Киеве. Люди стремятся туда и, как правило, в Сумы не возвращаются. Есть у нас и еще один вид утечки мозгов — бизнес. Это также относится к молодому поколению ученых, которых наши зарплаты уже не устраивают. Однако Олег Борисович признал, что в вузах эта проблема стоит острее. «Я знаю, что выпускников физмата СумГПУ немцы с удовольствием берут на работу. Пятый курс уже вовсю учит английский для работы за рубежом. Где работают украинские специалисты? Например, в атомной энергетике. Чуть ли не половина программистов в Силиконовой долине — выходцы из стран СНГ», — рассказал О.Лысенко.

Как утекают «мозги»

Например, моя знакомая — художник. Рисует на компьютере, выполняя заказы западных издательств. Расходов на интернет — около 60 грн. в месяц. Таким образом ее мозги то и дело «утекают» — а что делать, если в Украине издательское дело не очень развито, заказов много не получишь, а оплата мизерная. По интернету работают и многие сумские технические специалисты и ученые. «Имея интернет, никуда вообще не надо ехать — можно здесь спокойно работать по западному контракту», — говорит директор Сумского института прикладной физики НАН Украины Владимир Сторижко.

Выполнение контракта на месте — эта форма привлечения Западом «мозгов» из стран СНГ наиболее часто используется сейчас в отношении оставшегося здесь научного потенциала. Как удалось выяснить, основной поток подобных грантов идет именно в Украину. Ее географическое и политическое положение обусловило большую привлекательность, чем Россия или Казахстан. С белорусами Запад пытается работать по отдельным программам, но, по свидетельству тамошних ученых, это сотрудничество развивается слабо. В Молдавии наука находится в плачевном состоянии (академики и доктора остались без подчиненных) и инвесторов интересует мало.

В общем, у наших обладателей «мозгов» сегодня есть весьма удобная возможность продавать свои знания туда, где они более востребованы. То ли дело десять и даже пять лет назад, когда нищета и невостребованность здесь и спрос из-за кризиса идей на Западе выталкивали туда всех желающих. Пару таких историй, рассказанных самими эмигрантами, вы можете прочитать в этой публикации.

Промежуточным вариантом утечки мозгов является временный выезд украинцев за рубеж. Это выезд по грантам, контрактам, в аспирантуру или постдокторантуру на 0,5-3 года. Мой брат, биохимик, как раз таким образом очутился в Стокгольмском университете.

Бытует мнение, что такая утечка не столь губительна, как выезд на ПМЖ — наоборот, работа на Западе позволяет нашему ученому или специалисту вернуться на родину, повысив свой профессиональный уровень. Однако бывает и так, что приехавший назад ученый уже с трудом адаптируется к местным условиям и поэтому стремится уехать вновь. Большинство таких вояжеров оказываются прикованными ко все новым инвесторам и из-за отличающейся научной ориентации инвестируемых работ теряют свой потенциал.

Перспективы на будущее

Останется ли Украина «безмозглой», если наши будут искать применение полученным на родине знаниям на чужбине или работать, сидя дома, на чужого дядю? Мнения на этот счет разные. Новые опасения вызывает, например, присоединение украинской образовательной системы к Болонскому процессу. Сегодня украинские вузы готовят специалистов по десяткам направлений, которые не признаются в мире, и это, надо думать, удерживает многих от поиска профессионального «счастья» там. Присоединение же к Болонскому процессу унифицирует украинские стандарты высшей школы с общеевропейскими. Кроме того, выпускники вузов, получив дипломы международного образца, будут иметь новые возможности для трудоустройства.

По мнению самих специалистов, единственный способ удержать научную и техническую мысль на родине — это идти на бюджетные жертвы, финансируя научные проекты (даже убыточные) и повышая зарплату. Кстати, в последнее время в этом плане наметились позитивные сдвиги, которые отметил тот же Олег Лысенко. Нашел в интернете публикацию за 2004 г. по теме «утечки мозгов» кандидата химических наук Д.Л.Старокадомского, в которой тот с оптимизмом пишет о «возрождении некоторых отечественных приборных производств — например сумского «СЭДМИ», выпускающего масс-спектрометры и хроматографы». Увы, с тех пор ситуация вокруг этого предприятия изменилась не в лучшую сторону: некоторые источники на этом предприятии свидетельствуют о перспективах его банкротства. Куда подадутся высококлассные, но безработные специалисты? Кстати, некоторые уже сегодня «шабашат» на Россию и другие страны. Так что кричать ура еще рано…

Заработать для детей

Замдиректора ГП "Сумыстандартметрология" Владимир Одноралов несколько лет работал в Южной Америке по специальности. Однако недавно вернулся в Сумы.

Вот что он рассказал о своей аргентино-бразильской эпопее.

– Причины моего отъезда за рубеж были экономические. Болели дети, в частности дочка. Я проработал на насосном заводе 24 года, прошел путь от рядового инженера до главного инженера предприятия. Но средств не хватало даже на один поход к врачу. И возникла мысль поехать на заработки. Встретил бывшего коллегу с насосного, который уехал в Южную Америку года за три до меня и приезжал сюда в отпуск. Это был конец 90-х. Тогда единственной страной в мире, которая свободно давала украинцам рабочую визу, была Аргентина. Я стал собираться туда. В эту страну был большой наплыв наших специалистов, поэтому года полтора оформлял документы в аргентинском посольстве. В конце 2000 г. получил визу и уехал. Подучил испанский и пошел по предприятиям искать работу. Поскольку я имел большой опыт работы, определенные заслуги, мне повезло (в отличие от многих наших), тем более что тогда в Аргентине начинался экономический кризис. Я нашел работу на предприятии, которое занималось выпуском вакуумного оборудования, т.е. по специальности (я отчасти метролог, отчасти вакуумщик). Проработал там год до кризиса.

Потом произошел дефолт. Экономика Аргентины резко пошатнулась, многие предприятия закрылись, и я около года сидел без работы. Объездил весь Буэнос-Айрес, работы не нашел, стал искать по другим странам. Сначала мной заинтересовались в Коста-Рике — там нужны были опытные метрологи. Но оказалось, что их министерство труда очень жестко защищает свой рынок. Поэтому, чтобы получить туда визу, надо было полгода ждать, пока директор института метрологии докажет, что таких специалистов в Коста-Рике нет.

Вскоре через знакомых я нашел работу в Бразилии. Обосновался в городе Куритиба (штат Парана) — это южная часть Бразилии, наиболее промышленно развитая. Кстати, Бразилия — страна, где живет довольно много украинских иммигрантов. Первые появились еще в конце XIX в. В этом штате был научный фонд, который привлекал ученых из Польши и Украины для проведения совместных работ. Я подал свой проект, он, к моему удивлению, был принят, и я получил годовой контракт — был приглашен научным сотрудником на физический факультет Федерального университета штата Парана.

Страна мне очень понравилась: климат теплый, люди радушные. Прожив два года в Аргентине, я более-менее освоил испанский. В Бразилии государственным языком является португальский, но если провести аналогию, он отличается от испанского, как украинский от русского.

Но тут снова случилась беда. Был там президентом довольно образованный человек — Эрнандо Кордоса, ученый, медик. Он довольно большие деньги вкладывал в науку, привлекал специалистов из стран СНГ. Но вот на волне популизма приходит к власти товарищ Игнасио Лупа да Сильва и ставит благую цель накормить всех голодных Бразилии. И урезает финансирование всего, что только возможно, вплоть до обороны. Не пожалел ни науку, ни медицину, ни спорт. И мой проект оказался закрытым. Таким образом, работу я потерял. Вернулся в Аргентину.

Там нашел довольно интересную работу на современном предприятии. Но одинокая жизнь уже достала, и дети позвали к себе. Я подумал и вернулся. Тут мой зарубежный опыт оказался оценен, к моему удивлению. Я поработал год на заводе «Сумыгазмаш» начальником лаборатории и был приглашен в «Сумыстандартметрологию» на пост заместителя директора, где уже год и работаю.

Жизнь заново

Андрей Хабаров, выпускник кафедры технологии машиностроения СумГУ, эмигрировал в Аргентину. По специальности устроился не сразу, начинал с нуля, однако постепенно жизнь наладилась, и возвращаться в Украину Андрей пока не собирается.

Мы списались с ним по интернету и вот получить его рассказ об эмигрантском опыте.

- За 18 лет трудового стажа я из специалиста с красным дипломом постепенно опустился до средненького руководителя малого предприятия. Мои молодежные творческие изыскания на тему: "Как устроиться в этой жизни" закончились полным крахом. Результаты таковы: я потерял семью, потерял большинство соратников по работе. Короче, потерял почти все и полностью себя исчерпал. Остались три человека, которые, несмотря ни на что, не изменили свого отношения ко мне и продолжали мне доверять, как и раньше, и которым я доверял однозначно. Три человека, которых я очень любил и люблю. Это все, что у меня осталось к 40 годам жизни в Украине. В данной ситуации Аргентина оказалась для меня единственным шансом попробовать начать жизнь еще раз.

Окончательное решение эмигрировать было определено в моем случае инстинктом самосохранения, так как жизнь в Украине для меня оказалась за пределами прочности моего организма. Можно даже сказать, что я не выдержал. Поэтому и решился, так как терять мне уже было нечего (почти). Скажу больше. Я начал терять себя как человека в моральном, нравственном смысле. Поэтому, чтобы полностью не трансформироваться, решил попробовать другую среду для обитания (ну, как помидор, например, другую почву). Меня интересовали (но не очень) нюансы моей будущей жизни — я бежал, я просто спасался.

Отсутствие эмиграционного опыта полностью исключало плановый подход. Ехал наудачу и, видимо, с надеждой восстановить свое человеческое начало, которое начало катастрофически исчезать под грузом накапливающихся и нерешаемых социальных проблем.

В 2000 году, когда я приехал, нормально устроиться было очень сложно. Аргентина была еще довольно привлекательна для иммигрантов — (не только украинских, но и латиноамериканских (я не говорю о китайцах и корейцах, т.к. они устраиваются по-своему и нам практически не мешают). Поэтому я начал с первого, что подвернулось, — Vendedor de la calle (уличный торговец). Работа несложная. Ребята, которые это организовали, готовят тебя, дают в руки бумажку со стандартным обращением к покупателю, заталкивают тебя в десять точек, чтобы снять комплексы. Грузишь 10-20 китайских игрушек в сумку и — в путь. Через пару дней эта работа приносит тебе 10-15 песо-долларов, это уже что то. Так я проработал пять месяцев, пока в январе-ферале не начались отпуска. Торговля упала, начались проблемы с работодателями (стали менять условия работы). И в этот момент друг, который уехал на девять месяцев раньше меня и работал на фабрике, поговорил с шефом, чтобы попробовать меня в ремонте оснастки.

Специальность моя очень актуальна в Аргентине, с ней я себя уверенно чувствую. Произвожу здесь режущий инструмент. Устроился я благодаря этой специальности очень хорошо.