У хирурга (Колин Фаррелл) есть жена-офтальмолог (Николь Кидман) и двое очаровательных детей (Раффи Кэссиди, Санни Сулджик), а еще у него довольно странные отношения с юношей по имени Мартин (Барри Кеган): он совершает с ним длительные прогулки и угощает картошкой фри. Но во всем этом нет какого-то сексуального подтекста — просто доктор и парень связаны одной медицинской ошибкой, приведшей к трагедии. Именно трагедию в ее древнегреческом виде и конструируют Йоргос Лантимос («Клык», «Альпы») в своем новом фильме, ключом к пониманию которого служит название, отсылающее к «Ифигении в Авлиде» Еврипида. Режиссер играет со зрительским вниманием: в первой половине картины упоительно нагнетает саспенс — в том числе благодаря издевательскому саунд-дизайну (состоящему, как и положено античной трагедии, из хора). Во второй — обрушивает на зрителей греческую (пришедшую вслед за корейской) жестокость. При этом он не забывает насыщать фильм социальным гротеском, который, как и в «Лобстере», строится на пустых, а точнее, формализованных отношениях между людьми. Однако в этот раз социальный гротеск разбивается о тяжеловесный религиозный и мифологический символизм. «Убийство священного оленя» во всех смыслах удушающая картина — и это скорее не комплимент.